Книга Дэлл - Вероника Мелан

— Ты доломал ее, и я не намерен тратить время на то, чтобы чинить сломанные тобой игрушки. Я не подбираю дерьмо за каждым, кто забыл вовремя включить мозги, а ты забыл — и много раз. Ты не только не сделал нужные выводы вовремя, ты еще и поднял оружие на друга. Здесь, в стенах Комиссии. — Повисла тяжелая пауза. За окном висел серый промозглый день, а внутри белели пустые стены кабинета; их свет отражала гладкая поверхность пустого стола. — Как думаешь, что за этим последует?

Дэлл не ответил. Зачем? Конечно… последует очередное наказание. Во рту горько, а в душе темно; наплевать, сколько их было и сколько будет? Вот только ничто не накажет сильнее, чем застывшие в памяти глаза.

… Как хорошо, что ты пришел…

И рука Баала, лежащая на ее плече.

Она не обвинит, не выкажет укора, стоя на коленях перед Карателем, ни разу не скажет: «это все из-за тебя», только он все равно будет знать. Всегда знать из-за чего, а точнее, из-за кого все случилось. Здесь, сейчас и каждый день после того, как она уйдет, исчезнет из его и из своей жизни.

В следующую фразу Дэлл вложил всю искренность и раскаяние, на которые был способен, расстелил ее по полу, как ковер, и подложил под ноги Начальнику.

— Отпусти ее. Пожалуйста. Это все, о чем я прошу.

Стоящий напротив покачал головой; взгляд его остался таким же холодным.

— Скорее всего, ты будешь расформирован из отряда, Одриард. Решение насчет нее я приму этим вечером. Это все.

Дрейк покинул кабинет; за спиной хлопнула входная дверь.

Дэлл закрыл глаза и медленно привалился головой к стене. Он больше не слышал ни голосов, доносящихся из коридора, ни гула машин за окном, ни хрипящего дыхания, жаркого от лихорадки, ни стук собственного сердца. Казалось, оно остановилось при жизни.

Глава 23

Весь вечер его бросало то в жар, то в холод. Лагерфельд настаивал на госпитализации, Дэлл отказался.

Особняк (или то был издерганный болевыми спазмами разум?) наполнился кошмарами: на этой двери она рисовала пальцем сердечки, прежде чем уходила спать; рядом с бильярдной, за стеной, пустовал тонкий матрас; сложенное аккуратной стопкой белье лежало у изголовья. На кухне по утрам она готовила завтраки: заваривала кофе, выкладывала на тарелку теплые круассаны и исчезала до того, как он спускался из спальни. Поскрипывали по дорожке, ведущей к воротам, каблуки ее ботинок. Даже воздушные шары еще висели в гостиной — Дэллу не хватило сил снять их, слишком сильная накатывала боль каждый раз, когда он думал о том, что стоило бы прибраться, стереть с глаз следы былого праздника.

То был день, когда что-то еще можно было изменить.

Разливаемое по бокалам шампанское, веселые тосты, шутки, подарки… теперь он едва не хрипел, вспоминая это. Почему он не увидел цельную картинку раньше? Что и как теперь изменить, когда Меган находилась в одной из камер Комиссии, ожидая вынесения окончательного приговора?

Поздно. Слишком многое стало поздно.

Его расформируют… это конец. Закономерный результат для того, кто не проявил должных качеств и не принял верных решений. Лаборатория под землей… он закроет ее. Ни разу больше не войдет. Покроются пылью колбы и мешки на полках, так и останутся лежать разложенные на столе детали, выдохнутся растворы.

Но конец проявит себя не только в этом: никогда и никому он уже не отдаст свое кольцо. Не посмеет, не захочет, не сможет. Потому что той, которой оно должно принадлежать, не будет существовать ни на одном из Уровней этого мира.

Слабак. Он слабак, Дрейк был прав.

Дэлл поднялся с кресла, подошел к стене и прижался лбом к холодному металлу «Брандта». Какое-то время стоял, ощущая, как в кожу вдавливается дуло — пустой, осиротевший, выпотрошенный словами Начальника и горем, — затем медленно отступил и осел на ковер.

Он очнулся внезапно. Час или около того просидел на полу, в бреду, в лихорадке, с сумбурно меняющимися в воображении картинами кошмарного будущего: холодные пальцы Меган, цепляющиеся за его ладонь, обезображенный гневом рот Баала, бездонная чернота в его глазах… «Отпусти, Одриард… Ты опоздал!», треск рвущейся ткани тонкой куртки…

«Нет!»

Дэлл захрипел, вздрогнул и насильно, не открывая глаз, отогнал видения. Какое-то время сидел тихо, опустошенный и разбитый, затем неожиданно напрягся — показалось, что в комнате кто-то есть. Пришлось прогнать слабость и сделать еще одно усилие — разлепить веки.

В кабинете — он даже не сразу узнал ее — находилась Бернарда.

Что она здесь делает? Очередная галлюцинация?

Дэлл присмотрелся, что-то в знакомом облике смущало: синие джинсы, тонкий вязаный свитер, тапочки… Тапочки? Глаза телепортера, неизвестно какое время назад возникшего в его доме, нездорово блестели, а губы все время шевелились и нашептывали непонятные слова: «тупик», «замкнутая ветвь», «точка невозврата»…

— Ди?

Шепот получился хриплым, почти неслышным, но она уловила. Повернулась к нему, пытаясь успокоить руки, то и дело выводящие в воздухе бесконечные пассы.

— Очнись, Дэлл… Ты мне нужен. Очнулся? Хорошо…

Он попытался выпрямиться, сменить позу — пятая точка затекла, но живот отозвался такой болью, что Одриард отбросил никчемную попытку, лишь плотнее прижал руку к бинту, который давно пора было сменить.

— Что ты здесь делаешь?

— Подожди.

Посланница другого мира, ставшая Начальнику второй половиной, отвернулась и взмахнула руками — перед ее лицом возникло светящееся поле с несколькими точками.

Глаза подрывника распахнулись. Да, он, конечно, знал о ее способностях по работе с материей, но внешнее проявление она демонстрировала крайне редко.

— Если изменить здесь… — Одно из пятен сдвинулось по направлению к другому, проплыло несколько сантиметров и застыло. — Нет, не получается. А тут?…

Новый неуловимый жест, и точки поменяли расположение.

— Тоже не выходит. А здесь?…

Казалось, Ди не видела и не слышала ничего вокруг, занятая чуждыми пониманию попытками расположить точки на карте в одном ей известном положении, и каждый раз качала головой, приговаривая: «нет, нет, нет…» А затем добавила еще и то, отчего волоски на затылке Дэлла встали дыбом:

— …с этого момента не повлиять на течение событий. Все равно кто-то страдает — ты или Меган. Дальше все еще хуже. Черт бы все это побрал…

— О чем… о чем ты говоришь?

Кто пострадает? Будет еще хуже? Хуже, чем уже есть?

На этот раз она повернулась: лихорадочный блеск из глаз не исчез — усилился.

— Пытаюсь просмотреть вероятностный ход будущего.

— Правда? — Невероятно. — Ты можешь его увидеть? Скажи, что мне сделать…

— Подожди ты. Говорю же, ситуации прошли точку невозврата: с этого момента бесполезно влиять на будущее, лучше уже не будет, только хуже…