Книга Любовь без преград - Моника Маккарти

Благодаря купцу и его жене Джанет нашла способ установить контакт с осведомителем, не возвращаясь в монастырь в Резерфорде, где она представлялась новообращенной Элеонорой.

Ее головная накидка и наплечники оставались спрятанными в мешке. Вместо них она надела льняную шапочку и слилась с многочисленными лавочниками и купцами, которые двигались толпой в город. В феодальном обществе купцы стояли ниже аристократов, но выше остального сословия, но не духовенства. В качестве дочери купца Джанет пользовалась такой же свободой, как монашка, и могла перемещаться, оставаясь незаметной.

Джанет не знала, что побудило купца назвать ее своей дочерью, однако это спасло ее в чрезвычайно трудной и опасной для жизни ситуации, из которой она не знала выхода.

Даже после заявления Хендриза сэр Томас продолжал сомневаться, пока жена купца, Элис, не выступила вперед и не начала ругать дочь за то, что та строит глазки красивому рыцарю, когда почти обручена с другим мужчиной. При этом Джанет разразилась слезами, причитая, что не хочет выходить замуж за пожилого человека, годящегося ей в отцы. Сквайр признал, что ошибся, и сэр Томас позволил им продолжать движение. По-видимому, он пожелал как можно скорее избежать семейной драмы и умоляющего взгляда Джанет, как бы говорящего: «Спасите меня».

Однако Джанет продолжала испытывать волнение даже после того, как они благополучно прибыли в Роксборо. Она поблагодарила Хендризов за то, что они сделали для нее, и почувствовала облегчение, когда супруги без лишних вопросов предложили ей место, где она могла бы оставаться, сколько пожелает.

Джанет отплатила им за их доброту напряженным трудом, помогая обустроить магазин на нижнем этаже строения на Хай-стрит, в котором расположились также галантерейщик, виноторговец и ювелир.

Как ни странно, столкновение с солдатами близ Мелроза обернулось для нее неожиданным благом. Она приобрела то, что ей было необходимо, — возможность установления связи со своим осведомителем в замке, избегая тех мест, где она побывала раньше. Она хорошо усвоила уроки Юэна и не хотела связывать каким-то образом «новообращенную Элеонору» или «сестру Дженну» с Кейт, купеческой дочерью.

В первую субботу после возвращения, когда дамы из дворца как обычно совершали обход рыночных палаток, Джанет уже была готова к встрече. «Случайное» столкновение, извинение и многозначительный взгляд — этого было достаточно. Джанет медленно направилась в магазин Хендризов, где, она была уверена, осведомитель ее увидит.

Чувство вины Джанет, оттого что она подвергает опасности Хендризов, оставаясь у них, немного смягчилось успехом, который приобрели супруги, когда в их магазин вошла толпа благородных мужчин и женщин из замка и заявила, что их шерсть «самая лучшая в Роксборо». Хендризы вскоре получили многочисленные заказы, включая от самого коменданта крепости, сэра Генри Бьюмонта.

В один из таких визитов Джанет удалось коротко переговорить с осведомителем, пока показывала великолепную ткань красного цвета.

— Могу я чем-то помочь вам, миледи? — спросила она, тщательно выбирая слова на случай, если их подслушивают.

Женщина покачала головой.

— Боюсь, пока нет. Однако впереди много важных праздников. Я уверена, что скоро найду повод купить эту превосходную шерсть. — Она улыбнулась. — С приближением Рождества вокруг замка чувствуется значительное оживление.

Джанет достаточно легко истолковала это сообщение: пока ничего особенного не происходит, но готовится что-то очень серьезное.

— Да, миледи. Даже в деревне ощущается волнение. Завтра я впервые посещу торжество в монастыре Святого Дростана. Я слышала, там состоится большое празднование.

— Да, в замке тоже будет праздник, — сказала леди.

К ним подошла другая дама и прервала их разговор. Группа вскоре покинула магазин, осведомитель успела пообещать, что увидится с ней в следующий субботний, базарный день.

Разочарованная тем, что пока нечего докладывать и ее пребывание в Роксборо продлится еще на несколько дней, Джанет занялась делами в доме.

Тяжелая работа отвлекала ее от мыслей о разбитом сердце и предстоящем трудном разговоре с Робертом, когда она наконец вернется в Северную Шотландию. Перспектива снова надеть монашескую одежду не привлекала ее, так же как и вступление в брак с Уотером Стюартом. Будь он благородных кровей или нет, она не выйдет замуж за мальчика, у которого едва обозначились волосы на подбородке. Джанет невыносима была даже мысль о том, что она должна будет… вступить с ним в интимные отношения.

Но главное — она старалась не думать о том, какую страсть пробудил в ней Юэн там, в сарае, в ту памятную ночь. Какое невероятное ощущение она испытала, чувствуя его в своем теле, и какое блаженство охватило ее. Но теперь все это в прошлом.

Джанет никогда не разделит это с другим мужчиной. Она понимала это всем своим существом, своим разбитым сердцем.

Однако, по-видимому, она недостаточно умело скрывала свои сердечные муки.

— Праздник улучшит твое настроение, — сказала Элис Хендриз, вернувшись утром из монастыря Святого Дростана. Она внимательно посмотрела на Джанет. — Кем бы он ни был, он не стоит твоих мучений.

Зная проницательность Элис, Джанет не стала отрицать. Однако ей не хотелось говорить об этом. Ее раны были еще слишком свежи.

— Вы очень добры, но думаю, будет лучше, если я останусь дома. Вы и хозяин Уолтер можете пойти и насладиться рождественскими представлениями. Надеюсь, вы потом обо всем расскажете мне.

Элис уперлась руками в свои широкие бока.

— Ну нет.

Джанет растерянно заморгала.

— Нет?

— Нет. Ты пойдешь с нами на праздник и будешь веселиться. И не надо возражать.

Коренастая, с некрасивым лицом, жена купца была похожа на чопорную няню, которая когда-то была у Джанет.

Элис родила пятерых дочерей, и все они были послушными девочками. Она не хотела слышать никаких оправданий и объяснений. Джанет понимала, что могла бы целый день упрашивать Элис Хендриз оставить ее в покое, но та осталась бы непоколебимой.

Необычное чувство охватило Джанет. Как ни странно, но настойчивость и властность этой женщины не смутили ее, напомнив лишь, что совсем недавно другой человек обращался с ней подобным образом.

С трудом сдержав слезы, Джанет кивнула в знак согласия.

Позднее, вечером, она была благодарна Элис Хендриз за ее настойчивость. Впервые за последние дни и даже недели Джанет смеялась и впервые за многие годы танцевала.

На освещенной огнями главной улице царило веселье. Там были установлены подмостки для представления мимов, а также большие столы на козлах с едой и питьем. Музыканты отвечали за танцы.

Элис настояла, чтобы Джанет надела красивое платье, которое прислала ей Мэри, а пожилая женщина украсила ее голову небольшой вышитой шапочкой, оставив свободным каскад золотистых локонов, ниспадавших на спину.