Книга Жизнь в Древнем Египте - Адольф Эрман

Ах, если бы я был ее привратником,

Чтобы она могла меня ругать,

Тогда я слышал бы ее голос, хотя она и была бы сердита,

И был бы полон страха перед ней, как мальчик.

В главе II я уже рассказал о том, что для египтянина цветущий сад был самым подходящим местом для любовной сцены. Здесь мы можем, в дополнение к красивой песне, приведенной раньше, процитировать строфу из другого стихотворения. Оно интересно также своей формой: в нем, как в итальянских ритурнелях, каждая строфа начинается названием цветка, а ее остальная часть слабо связана с этим названием игрой слов. Мы должны помнить, что у девушки на голове надет венок, и каждый новый цветок, который она добавляет к нему, напоминает ей о ее любви. Таким образом, если мы можем заменить египетскую игру слов другой похожей собственного изобретения, мы можем передать содержание строфы так:

В нем (венке) есть красные розы, так я краснею перед тобой.

Я твоя первая сестра,

А ты для меня как сад,

Который я засадила цветами

И всеми ароматными травами.

Я направила в него канал,

Чтобы ты смог окунуть в него руку,

Когда дует прохладный северный ветер,

Это прекрасное место, где мы гуляем,

Когда твоя рука лежит в моей,

Идем с задумчивостью в мыслях и радостью на сердце

Оттого, что мы идем вместе.

Я пьянею оттого, что слышу твой голос,

Моя жизнь зависит от того, чтобы слышать тебя.

Каждый раз, когда я тебя вижу,

Это мне приятнее, чем еда и питье.

Теперь мы должны обратить свое внимание на более высокую по стилю лирическую поэзию, хотя эта отрасль поэтического искусства не включает в себя ничего особенно приятного. Гимны, которых до нас дошло такое огромное количество, в большинстве случаев имеют форму молитвенного песнопения во славу богов; похоже, что о любви певцов к божеству не было и речи, поскольку основная часть гимна состояла из стандартных фраз, которые можно было применить к любому из могущественных богов, а также использовать при поклонении царю. «Обе страны вместе оказывают ему почести – тому, страх перед кем внушен всем странам, великому славой, тому, кто покорил своего врага, кого восхваляет великий круг богов, кому дан сан его отца; он получил господство над обеими странами, все существа полны восторга, их сердца полны радости, все люди радуются, и все создания восхищаются его красотой», – вот примеры этой фразеологии. Если к этому добавить имя одного из богов и несколько намеков на миф об этом боге, его храм или его венцы, обычный по форме гимн будет готов. Например, можно ли представить себе что-либо более лишенное смысла, чем вот этот гимн в честь Осириса, где описана его статуя и перечислены его храмы? «Поклонение тебе, Осирис, сын Нут! Владыка рогов с высоким столбом, которому даны венец и радость перед богами! Созданный Атумом! Тот, чье могущество – в сердцах людей, и богов, и духов! Тот, кому было дано владычество в Гелиополе; великий своим бытием в Бусирисе! Владыка страха в Эадте, великий мужской зрелостью в Резету! Владыка мощи в Хененсутене! Владыка систра в Тененте! Великий любовью в каждой стране, тот, о ком прекрасна память во дворце бога! Великий великолепием в Абидосе, тот, кому было дано торжество перед богами…»[353]

Лучшие по сравнению с остальными среди этих религиозных стихов – те, которые в прошлом были очень широко распространены: «Гимны в честь Ра». Когда солнце восходит в стране богов, то есть на востоке, и прогоняет прочь тьму, то все живые существа кричат от радости, особенно бабуины, которые, как верили египтяне, имели обыкновение поднимать в это время лапы вверх и протягивать их в мольбе к благодетельному дневному светилу[354]. Они считали, – что человечество должно поступать так же, как поступают эти ученые и набожные животные, и говорить восходящему солнцу так: «Поклонение тебе, о Ра, при твоем восходе, Атуму при твоем закате! Ты поднимаешься, поднимаешься и сияешь, ты сияешь, венчанный на царство царь богов! Ты владыка небес и владыка земли, сотворивший тех, кто вверху, и тех, кто внизу![355]Ты единственный бог, который действует с самого начала! Ты – тот, кто сотворил мир и создал человека, кто сотворил небесную реку и создал Нил, кто сотворил воду и дал жизнь тому, что в ней! Ты тот, кто сложил в кучу горы и дал существование скоту и людям»…[356]

Или еще:

«Поклонение тебе, тому, кто поднимается в небесной реке и освещает обе страны после того, как выходит. Все боги вместе восхваляют тебя… о юный муж, прекрасный в любви! Когда он восходит, род людской живет, и боги кричат от радости, приветствуя его. Духи Гелиополя славятся в нем, и духи Буто превозносят его[357]. Бабуины поклоняются ему, и все дикие звери вместе восхваляют его.

Твоя змея-урей одолевает твоих врагов. Те, кто находятся в твоей ладье, радуются тебе, и твои лодочники довольны. Ладья утреннего солнца приняла тебя; и твое сердце, о владыка богов, радуется тому, что ты создал; они оказывают тебе поклонение. Богиня неба сияет подобно лазуриту рядом с тобой, а бог небесной реки танцует (?) перед тобой со своими лучами света»[358].

Было обнаружено около ста вариантов этих гимнов в честь солнца – для утра и для вечера; и, как правило, они кажутся нам приятнее, чем гимны в честь других богов – вероятно, потому, что восход и закат мощного, дающего жизнь светила пробуждает в человеке более глубокие и подлинные чувства, чем статуя Осириса или изображение Птаха. То же самое можно сказать о гимнах в честь Нила: текущий по земле благословенный для людей поток воды – это видимое глазами священное существо, а когда египтянин имеет дело с тем, что реально, и описывает то, что он видит каждый день, его искусство всегда достигает наивысших успехов. В стихотворных гимнах это очень хорошо видно: если среди их монотонных фраз нам попадается приятный отрывок, мы можем держать пари десять к одному за то, что его вызвало к жизни упоминание чего-то из мира природы.

Например, составитель гимна в честь Амона мог, перечисляя эпитеты бога, остановиться и после избитых фраз:

Который создал все, что существует;

Человечество родилось из его глаз,

А боги – из его рта —

добавить такие стихи:

Который создает траву для скота