Книга Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером - Василий Галин

Для этого было необходимо, чтобы американская политическая и бизнес-элита поддержала Рузвельта. Однако этого не произошло. Последнее дало повод дружному хору американских историков, таких, например, как Ч. Тэнзил утверждать, что правящие круги США совершенно сознательно готовили Вторую мировую войну{1081}, или констатировать, как А. Шлезингер: «Стремление к завоеванию мировых рынков, согласно тезису «открытых дверей», объясняет все в американской внешней политике»{1082}; или таких, как Г. Препарата, заявлять, что приход Гитлера и Вторая мировая война «все это — начиная 1919-го и заканчивая 1945 годом — было хладнокровным и хорошо рассчитанным заговором» элитных англо-американских клубов{1083}. К сторонникам теории заговора возникновения Второй мировой войны можно отнести и Р. Эпперсона{1084}, К. Куигли{1085} Дж. Стейнберга[112], и многих других.

К сторонникам теории заговора можно отнести и Генри Форда, который, по итогам Первой мировой войны, писал: «Нам не следует забывать, что хотя мы и выиграли военные сражения, нам пока не удалось одержать победу над теми, кто их развязывает[113]. Мы должны помнить, что войны — это искусственно смоделированное зло и ведутся они по четкой схеме. Военная кампания ведется по тем же правилам, что и любая иная. Сначала обрабатываются люди. Умными байками раздувается людское подозрение по отношению к нации, против которой задумывается война. Затем точно так же обрабатывается другая. Для этого нужны лишь сообразительные посредники без стыда и совести да пресса, интересы которой переплетены с интересами тех, кому война принесет желанную прибыль. Повод же найти не трудно, он отыщется сам собой, если только разжечь обоюдную ненависть наций достаточно сильно… Никто не станет отрицать, что война — весьма доходный бизнес… Война — это денежная оргия…»{1086}.

К началу Второй мировой ситуация нисколько не изменилась, по сравнению с теми временами, о которых писал Г. Форд. По свидетельству заместителя госсекретаря США С. Уэллеса, «в те довоенные годы представители крупных финансовых и торговых кругов в западных демократических странах, включая США, были твердо уверены, что война между Советским Союзом и гитлеровской Германией будет только благоприятна для их собственных интересов»{1087}. Итог деятельности американской элиты подводил посол США в СССР Штейнгардт в беседе с Молотовым летом 1939 г.: американский конгресс, газеты и изоляционисты «препятствуют работе Рузвельта по поддержанию мира»{1088}.

Соединенные Штаты Америки внешне оставались борцами за дело мира, однако их ведущая деятельность в «создании условий для спроса на войну», их «изоляционизм» и «интересы элиты» самым прямым и непосредственным образом неотвратимо толкали человечество в ад новой мировой войны. Возможно, что определенные круги американской элиты делали это вполне осознанно, хотя здесь можно говорить не столько о заговоре, сколько об общности целей объединявшей разрозненные усилия. Но в любом случае заговор, если он и был, являлся лишь следствием, а не причиной событий. Истинным двигателем истории являются не «заговоры», а объективные естественные силы и законы развития, которые почти не оставляют места для выбора[114].

Соединенные Штаты являлись самым последовательным проводником и одновременно заложником этих самых естественных и свободных сил. Именно о них говорил Гитлер в беседе с Галифаксом в 1937 г.: «Каковы вообще возможности оформления отношений между народами?… Первая — извечная игра свободных сил с неизбежными потрясениями той культуры, которую мы создали в Европе трудом столетий. Вторая, новая — подчинение господству разума. В последние годы я часто задавал себе вопрос: достаточно ли разумно современное человечество, чтобы заменить игру свободных сил методом высшего разума? В Версале мир упустил шанс применить новый метод и предпочел метод безрассудства. Тем самым Германию толкнули на путь игры свободных сил. И будущее зависит от того, какой из двух методов будет избран далее… — Метод разума тоже требует жертв… Но надо отдавать себе отчет в том, каковы будут жертвы игры свободных сил. И тогда станет ясно, что второй путь дешевле первого…»{1089}.

Именно игру свободных сил, наглядно проявившуюся во время Версаля, имел в виду Геббельс, заявляя в 1924 г.: «Разве природа не чудовищно жестока? Разве борьба за существование — между человеком и человеком, государствами, расами, частями света — не самый жестокий в мире процесс? Право сильного — мы должны вновь явно увидеть этот закон природы, и тогда разлетятся все фантазии о пацифизме и вечном мире… Нынешний мир заключен за счет Германии. Рассуждайте о мире, когда 60 миллионов живет в рабстве. Неужто 60 миллионов не сломают ваше ярмо, как только почувствуют в себе силы? Что вы болтаете о пацифизме? Проповедуйте пацифизм перед тиграми и львами!… Что ж ты хочешь от меня, если я сильнее? Жалуйся своему богу… Надо заново найти для всего простые слова, иначе мысли сбиваются… Вечных истин нет, есть вечные законы. Законы природы»{1090}. «Природа никаких политических границ не знает… Все могущество человечества создано только в непрестанной борьбе, прекращение которой привело бы его к гибели…» — подводил черту А. Гитлер{1091}.

Игра свободных сил превращает человека в зверя. Метод разума относителен и конечен, поскольку абсолютного знания в науках об экономике и обществе не существует. Человечество может обеспечить свое развитие и выживание, только постоянно балансируя на «лезвии бритвы» между двумя этими крайностями. Победа одной из них неизбежно бросает человечество в пропасть самоуничтожения.