Книга Элитный снайпер. Путешествие в один конец - Томас Колоньяр

Кутюр ждал ответа президента, задумчиво глядя на экран, где «B-52» бомбили устье каньона. Взрывами бомб по долине разбрасывало части грузовиков и людей. На месте снарядов оставались черные зияющие кратеры.

— Генерал Кутюр, — ответил наконец президент. — Я даю вам полномочия использовать любую боевую единицу ВВС, которой мы располагаем на этом полушарии — от Диего Гарсии до Лондона. Более того, я звоню председателю комитета начальников штабов предупредить, что у вас есть все основания использовать любую поддержку — пехоту, ВВС и ВМФ. Но поймите меня, генерал: если вы решили поднять операцию до такого уровня, вы должны быть уверены, что сможете вытащить оттуда союзников и бойцов живыми. Если не сможете, я не приму извинений. Понятно? Я дал вам все, что вы просили.

— Спасибо, господин президент. А теперь извините, мне нужно командовать сражением.

— Хорошо, генерал. Удачи.

Кутюр повесил трубку и повернулся к остальным.

— Объявлен Винчестер! Сейчас в воздух поднимутся «А-10»[107]. Приготовьтесь отправить «B-1»[108]c Диего Гарсия — я хочу угостить нашу цель сверхзвуковыми бомбардировщиками! — Он ткнул пальцем в экран. — Наша задача — сохранить союзникам жизнь. Понятно? Все до единого должны выжить! А теперь за работу — связывайтесь с экипажами, пилотами, командирами! Со всеми! Все должно пойти по плану! Мы забираем этих местных жителей из долины Панджшер!

Все схватились за телефоны.

Кутюр присел на край стола неподалеку от капитана Меткалфа.

— Я чуть не расплакался, когда они убили всех лошадей, Глен. Это напомнило мне времена моего дедушки в битве за Коррехидор[109]в 1942 году.

Меткалф задумчиво потер подбородок.

— Ваш дедушка был кавалеристом?

Кутюр кивнул.

— И ему пришлось однажды съесть лошадь… он помнил об этом до самой смерти.

66

Афганистан

Панджшерское ущелье, Базарак

Гил стрелял одиночными из автомата «АК-47», когда каньон стали бомбить. Ударные волны, пронизывая стенки каньона, отражались, прокатывались в стороны. Гил с Кроссвайтом спрятались за трупами лошадей, спасаясь от несшихся валунов размером с ананас. Пилоты бомбардировщика «B-52» вели себя грамотно: снаряды сбрасывали внимательно и осторожно, стараясь не задевать своих. Хотя авиаудары уничтожили бо́льшую часть боевиков ХИК и Талибан, пришедших с севера, некоторые все еще сопротивлялись и вели перестрелку с таджиками.

— Не уверен, что смогу идти! — прокричал сквозь грохот Кроссвайт. — У меня вывихнут тазовый сустав.

Гил вспоминал «адскую неделю», которую он пережил, будучи новичком. Это было пять с половиной дней унижения и боли во время тренировок в холодной воде. Это необходимо было пройти на начальном этапе обучения в SEAL, чтобы доказать, что ты способен выдержать такие испытания. Гил угадал по взгляду Кроссвайта, что тот начинает сдавать. А время шло. У каждого человека есть предел. Он был и у Гила. И хотя Кроссвайт по сравнению с ним был не так сильно ранен, Гил видел, что Кроссвайт достиг своего предела. И в этом не было ничего постыдного. Если бы не Кроссвайт, Гил бы давно погиб. Предел человеческих сил не зависит от того, лучше человек или хуже. Он просто зависит от запаса воли. И Шеннон знал: ему придется навязать эту волю Кроссвайту, чтобы тот не сдался у финишной черты.

Гил глубоко, болезненно вдохнул, наполняя воздухом пораженное легкое, и с усилием поднялся на ноги. Кроссвайт вытаращил глаза, когда тот шагнул к нему и протянул руку. Они оба истекали кровью от многочисленных ран, кровь и грязь так раскрасили их лица, что и матери их не узнали бы.

— Нет, дружище, в колокол бить я тебе не дам, — сказал Гил, напоминая о позорном латунном колоколе, до боли знакомом каждому «котику» по тренировкам. Бить в колокол означало то же, что и бросить полотенце: признать в себе слабака. — Дай руку, братишка. Пойдем, посмотрим, чем окончится бой.

Кроссвайт ощутил прилив сил, передавшийся ему от Гила, схватился за руку товарища и вскочил на ноги. Таз пронзила острая боль, и он громко вскрикнул. Сустав был сильно вывихнут, и Гил поддерживал его с левой стороны, пока они ковыляли мимо второго ряда мертвых лошадей, направляясь к устью каньона, где Фарух и его дяди все еще отстреливались от неприятеля.

— Черт, сколько ж мяса полегло, — пробормотал с раздражением Гил.

Кроссвайт снова вскрикнул, пытаясь освободиться из-под руки Гила, но тот не дал ему упасть.

— Оставь меня! А ну, к черту все!

— Они не смогут посадить здесь вертолет. Идем!

— Какой еще, на хрен, вертолет?! — взвыл Кроссвайт.

Гил сделал вид, что не услышал, и дальше тащил капитана, вынуждая того шагать здоровой ногой.

Над каньоном пронеслись два ударных вертолета Cobra, выпустившие ракеты и обстрелявшие из многоствольных пушек остатки войск противника, спрятавшихся среди камней. В небо взметнулись искры, полетели обломки скал вперемежку с фрагментами взорванных тел, кто-то в агонии закричал. Таджики в ужасе прижались к земле, опасаясь, что на них тоже сбросят бомбу, но вертолеты Cobra внезапно отделились от остальной авиации и, не прекращая обстреливать бог знает кого, покинули долину.

Штурмовики А-10 Thunderbolt II стремительно пролетели над головой, пушечные установки, разрезая воздух и извергая огненные искры, ревели подобно электропиле.

— Винчестер, — с пыхтением парового двигателя произнес Гил. — Видимо, они потеряли терпение. Мы должны выжить!

— Отпусти меня! — задыхаясь, крикнул Кроссвайт. — Пусть принесут мне костыль.

Они вышли к линии фронта. Враг все еще обстреливал каньон, скрываясь в саду в ста метрах от них, в безопасности от вертолета. Гил и Кроссвайт присели за валуном, досадуя из-за неработающего радиопередатчика.

— Слава богу! — сказал Кроссвайт, ощущая облегчение в теле.