Книга Тайна двух океанов - Григорий Адамов

— Да-а-а, — грустно прогудел Скворешня среди общего молчания. — Торговали мы с тобой, Маратушка, — веселились; подсчитали — прослезились. Однако, — закончил он, поднимаясь из-за стола, — ты, хлопец, не горюй. Пускай свою машинку под черепом на десять десятых… Одно не выйдет, другое будет удачнее… Ось воно як, друже!

Расходились тихо, перебрасываясь короткими, малозначащими фразами. Потом весь день на корабле стояла тишина. Свободные от вахты сидели в каютах, погруженные в невеселые мысли; в красном уголке две пары играли в шахматы, но зевки портили партии и настроение играющих. На вахте, возле заснувших машин и аппаратов, люди сидели или слонялись по отсеку без дела, снедаемые тоской и беспокойством; некоторые яростно чистили машины, смазывали их, регулировали.

Сравнительно хорошо чувствовала себя лишь группа электриков. Они деятельно хлопотали вокруг выпущенных из подлодки трос-батарей, вытаскивали их приемники на лед, укрепляли их там, следили за контрольно-измерительными приборами, подготовляли аккумуляторные батареи к приему электроэнергии. Все им завидовали, а некоторые из свободных от вахты всячески старались примазаться к их работе, оказывали им мелкие услуги, не брезгали никакими поручениями — лишь бы побыть в этой живой, деятельной атмосфере.

Позавидовать можно было также Горелову и его помощникам Ромейко и Козыреву. Подвесив на корме подлодки небольшую площадку, они очищали многочисленные дюзы от нагара, от плотно слежавшегося слоя проникших в раструбы и камеры сжигания мельчайших, всегда плавающих в воде частиц ила. Не вполне закончив очистку дюз, Горелов послал Ромейко и Козырева в подлодку, в камеру газопроводов, для прочистки труб, по которым газы из баллонов направлялись в дюзы. Оставшись один, Горелов вытащил из мешка с инструментами электросверло и принялся что-то сверлить в камере сжигания большой центральной дюзы. Это была самая большая дюза; внешняя окружность ее раструба имела в диаметре полметра, а выходное отверстие из камеры сжигания в раструб — около пятнадцати сантиметров. Из-за огромной твердости металла дюзы работа протекала медленно и трудно, что, по-видимому, очень раздражало Горелова. Впрочем, электросверла пускались им в ход лишь тогда, когда вблизи кормы никого из команды не было. Как только в подводном сумраке показывалась человеческая фигура в скафандре, Горелов быстро извлекал инструмент из дюзы, принимаясь за прежнюю работу по очистке, чтобы затем, оглянувшись, опять пустить сверло в ход. Наконец, оставшись, очевидно, довольным, Горелов спрятал электросверло в мешок, вынул оттуда что-то небольшое и тяжелое и сунул его в шаровую камеру сгорания сквозь узкий проход в нее из раструба. Повозившись немало рукой, погруженной до плеча в камеру, над гайками и болтами, он облегченно вздохнул, снял подмостки с кормы, перекинул через плечо мешок с инструментами и вернулся в подлодку.

Как раз в это время, уже к концу дня, Марат вышел из каюты старшего лейтенанта, и всем стало известно, что, по точному подсчету, для осуществления его проекта потребовалось бы не меньше двух месяцев. Настроение во всех помещениях корабля еще больше упало. Капитан, почти не выходивший все эти дни из своей каюты, вызвал к себе комиссара Семина. Они долго о чем-то беседовали, и Семин вышел оттуда с решительным и озабоченным лицом. Через несколько минут у комиссара состоялось короткое совещание с профоргом Ореховым и заведующим культработой младшим акустиком Птицыным. Через час с участием этих же лиц состоялось расширенное совещание руководителей всех кружков, работающих при красном уголке. Еще через час в красном уголке появилось огромное красочное объявление, изготовленное Сидлером и извещавшее, что «в связи с временной задержкой подлодки „Пионер“ в закрытом антарктическом порту „Айсберг“ намечается на ближайшие дни расширенная программа работы кружков и массовых культурных развлечений — вечеров, концертов и т. п.». Кроме того, объявляется широкий «конкурс идей» на тему «Как сделать закрытый порт „Айсберг“ открытым хотя бы на десять минут?».

Автор самого практичного и наиболее быстро осуществимого предложения будет премирован отличным хронометром с репетицией. Жюри конкурса намечено в составе старшего лейтенанта Богрова, главного электрика Корнеева и профессора океанографии Шелавина. Последний срок представления проектов — двадцатое июля сего года.

Вокруг живописной афиши быстро собралась кучка читающих. Раздались веселые шутки, слышался громкий, раскатистый смех.

— Марат! Марат! — закричал вдруг Козырев, помощник механика, увидев в открытую дверь Марата, который как раз в этот момент поднимался из люка машинного отделения. — Марат! Иди скорее сюда! Тебе тут премия назначена!

— Какая премия? — донесся из коридора недоумевающий голос Марата. — За что? Что ты там мелешь?

— Верно, верно, Марат! — подхватил со смехом Матвеев. — Настоящий хронометр с репетицией. Вот счастливчик!

— Что и говорить, везет человеку, — добавил кто-то.

— Вот-вот, смотри… Это прямо к тебе относится! — потащил Козырев Марата за руку сквозь расступающуюся толпу, под хохот и веселые выкрики.

Марат быстро прочел строки о конкурсе, неподвижно постоял с минуту перед афишей, потом молча, с иронической улыбкой обернулся к толпе смеявшихся товарищей.

— С вашего разрешения, дорогие товарищи, — сказал он, — я принимаю вызов. — Улыбка с лица Марата исчезла. Он продолжал, обращаясь ко всем и немного повысив голос: — Я обязуюсь в двухдневный срок представить жюри конкурса новый, более практичный проект превращения южнополярного порта «Айсберг» в открытый порт…

— Ура, Марат! — закричал Козырев. — Качать его, ребята, за смелость!

— Брось, Козырев, — остановил его Матвеев. — Дай Марату кончить.

— Я принимаю на себя это обязательство, — продолжал Марат, — но при одном условии…

— Ага! Условие? — опять не удержался Козырев. — Дело становится интересным, особенно если это условие невыполнимо.

— Зачем невыполнимо? Условие совершенно выполнимое. Я требую, чтобы в порядке социалистического соревнования такое же обязательство принял на себя… сам Козырев!

— Правильно! Правильно! — послышалось со всех сторон.

— Ты с ума сошел, Марат! — растерялся Козырев. — Где мне с тобой тягаться, жулик ты этакий!

— Не прибедняйся, пожалуйста, голубчик! Подумаешь, казанская сирота! Мог же ты предложить и изготовить приспособление для автоматической прочистки газовых труб? И премию за это получил не кто-нибудь другой, а именно ты! А сейчас в нашей комиссии разве не рассматриваются еще два твоих рационализаторских предложения? Что ты на это скажешь?

— Соглашайся скорей, чудак, — вмешался солидный Крутицкий. — Веселей будет шевелить мозгами-то вперегонки.

— Марат прав! — крикнул Птицын. Его длинное, узкое лицо с острым носом покрылось внезапно вспыхнувшими пятнами. — Если Козырев отказывается, я принимаю вызов!

— А кто тебе мешает третьим присоединиться к нашему договору? — весело откликнулся Марат.