Книга Хождение по катынским мифам - Анатолий Терещенко

Мерзость

Именно под таким названием была опубликована статья Николая Конькова, в которой он писал, что бывают события, которые на первый взгляд кажутся не очень значительными, но которые потом долгие годы определяют движение истории. Спешное заявление Государственной думы РФ «О Катынской трагедии и её жертвах», в которой ответственность за массовый расстрел пленных польских граждан под Смоленском возлагается на «сталинский режим», — как раз из их числа. Заявление явно было приурочено к визиту нашего президента в Варшаву для того, чтобы потрафить давнему капризу польской стороны. И, повторяя известные слова «меченого генсека», можно сказать, что теперь «процесс пошел».

Если до принятия этого документа у кого-то ещё могли быть иллюзии по поводу действующей «властной вертикали», то после — никаких иллюзий быть не может. Подобного рода акции может планировать и осуществлять не государственная власть в полном смысле этого слова, а только ликвидационная зондер-команда под внешним управлением — наподобие той, что действовала под руководством всё того же Горбачева в Советском Союзе до 1991 года.

Как вы думаете, если завтра на голосование Госдумы будет поставлен вопрос о прекращении существования Российской Федерации с её разделением на семь-двадцать «новых независимых государств», результаты голосования будут сильно отличаться от «катынских»? Или от приснопамятных голосований Верховного Совета СССР после разгрома ГКЧП? Вы не помните, чье это выражение: «парламентский кретинизм»? Но даже под рубрику «парламентского кретинизма» совершенное нашим «не местом для дискуссий» подойти не может. Здесь — другое.

Конечно, можно говорить, что тем самым мы-де очищаем свою историческую память от тоталитарного наследия советских времен и выводим на новый уровень откровенности и доверия наши отношения с соседними государствами. Теперь можно говорить долго, можно говорить правильно, можно говорить всё, что угодно для оправдания этого документа, но он от этого не перестаёт быть тем, чем он является на самом деле. И те, кто его принимал, должны знать, что совершили мерзость.

Попытаюсь обосновать свою — да, свою личную, никого ни к чему более не обязывающую, оценку, выраженную словом «мерзость».

Мерзость — отвлеченное существительное к мерзкий (книжн. устар.): отвратительный, возбуждающий гадливое чувство.

Прежде всего это мерзость по своим последствиям. Мы уже вроде бы свыклись с тем, что наши власть придержащие то возвращают Франции «царские займы», то ускоренно выплачивают набранные своими предшественникми внешние долги, которые пошли непонятно на что, поскольку за расходование которых никто никогда ни перед не отчитывался. При этом гражданам собственной страны по несколько месяцев, а иногда и годами не выплачивалась зарплата, что в условиях «рыночной экономики» означало не что иное, как ускоренную смерть десятков и сотен тысяч людей, поскольку никаких «продуктовых карточек», никаких «натуральных пайков» хотя бы для минимального жизнеобеспечения тех, кто таким образом обворовывался и уничтожался, предусмотрено не было. И это делали те самые «демократы», которые в «перестройку» лили крокодиловы слёзы по поводу «кабальных сталинских займов» и «трех колосков, украденных с колхозного поля для голодных детей». А когда на российских полях нельзя было найти ни одного колоска, потому что хлеб не сеяли, за кражу еды из магазина давали многолетние тюремные сроки, зато кража заводов, шахт и нефтяных скважин поощрялась государственной — демократической по имени! — властью через механизмы ваучерной приватизации, залоговых аукционов и так далее…

* * *

С народом, с населением, с людьми, которых считают своими, так никто никогда и нигде не обращался. Так обращаются только с чужими: с рабами, со скотом, с недочеловеками, с врагами, побежденными в войне — да и то не всегда.

Вспомним хотя бы полевые кухни Красной Армии на улицах немецких городов 1945 года. «Демократы» в 90-е годы обходилсь с населением России хуже, чем с пленными. И не потому, что им так хотелось по каким-то внутренним причинам, например из-за собственной дегенеративной неполноценности, а потому, что этого требовали их личные и кастовые шкурные интересы: они были «в доле» от разграбления собственности СССР, но их доля определялась только после обязательных выплат за рубеж. Только прямой материальный и финансовый ущерб, нанесенный нашей стране за время президентства Ельцина оценивается в пределах от 2 до 4 трлн долларов, а что касается непрямого ущерба, связанного с потерями интеллектуальной собственности, от изобретений до государственных тайн, то его никто даже не собирался оценивать — слишком уж заоблачные суммы получаются.

Но даже тогда Российская Федерация как правопреемница Советского Союза в международных организациях не опускалась до признания своих государственных институтов, в том числе унаследованных от СССР, преступными. В отношении НСДАП и гестапо Третьего рейха такой вердикт вынес Международный трибунал. Теперь руками и голосами Пятой Госдумы — высшего законодательного органа России — наша страна фактически сама попросила устроить аналогичный международный трибунал над собой. И если он не будет в ближайшее время каким-то образом организован и проведен, я очень сильно удивлюсь.

«Угнетенные Россией» народы Сибири, Дальнего Востока, Урала, Казакии, не говоря уже об исконных тверичах и рязанцах, сотни лет стонущих под московским игом, — это следующий акт пьесы. Пока же иски к преступным советским организациям, ответчиком по которым являются их правоприемники, можно подавать всем гражданам государств, пострадавшим от Советского Союза за годы его существования.

После Нюрнберга евреи «открыли» Холокост, за который немцы до сих пор платят. После Катыни что-то похожее будет открыто полякам и другими бывшими «друзьями» Советского Союза и России. Как уже заявил Ярослав Качиньский, брат близнец погибшего в авиакатастрофе под Смоленском президента Польши Леха Качиньского, «следом за признанием вины должны последовать извинения и компенсации». А руководитель «польской программы» в обществе «Мемориал» Александр Гурьянов уже указывает на «противоречие между в целом очень положительным политическим заявлением Госдумы и юридической и правовой позиции России в Страсбурге», которая «сводится к тому, что Россия не отрицает факт расстрела польских военнопленных, но отрицает факт расстрела каждого из военнопленных по отдельности, как только мы начинаем говорить о конкретных людях с конкретными именами и фамилиями. Россия, не отрицая факт расстрела польских граждан, пытается их оставить такой анонимной бесформенной массой».

Коготок увяз — всей птичке пропасть. Можно не сомневаться в том, что компенсации последуют, и в нарастающих, словно снежная лавина, размерах. А то, что Россия будет платить по этим счетам, отрывая куски хлеба от своих никому не нужных граждан, прежде всего стариков и детей, низведенных до уровня быдла, никого не интересует. Ведь всё будет «исторически справедливо». Вот что сотворили наши депутаты: по собственной инициативе или по «указке сверху» — уже не так важно.

Далее, это мерзость в контексте текущих государственных задач, которые были провозглашены с самой высокой трибуны и которые никто, судя по всему, не собирается исполнять. Потому что слова у нас — для «быдла», а бабло — для «элиты».