Книга Император Терний - Марк Лоуренс

— Нет.

Она помолчала, ожидая вежливых объяснений. Я их не дал.

— Вы строите собор в Годде.

Темные глаза смотрели на меня, похожие на ягоды смородины в белом пудинге.

— Новости быстро распространяются.

— Вы не единственный, кто беседует с «богом из машины», Йорг.

Духи Зодчих говорили с ней — Фекслер сказал мне. По его словам, они настраивали церковь против магии в любых формах, как чтобы не дать священникам осознать собственную способность управлять массами, так и чтобы побудить их запретить использование этих сил другими. Любая вера, подкрепляющая мировоззрение или титул, безмерно усилит их обладателя. Мне нравилось, что ее ограничивает то, что она считала тайным священным знанием.

— Зачем строить собор сейчас? — спросила она.

— Собор строят уже двадцать лет. Всю мою жизнь.

— Но скоро строительство завершат, и люди будут ждать, что я приеду благословить его перед первой мессой. — Масса ее тела заколыхалась. — Я слышала это, когда ездила в Скоррон, и приехала переговорить с вами. Вы, должно быть, знаете зачем.

— Вам тут безопаснее.

— Я наместник Христа и хожу без опаски повсюду в христианском мире!

В ее голосе послышался гнев, но, скорее всего, напускной.

— Ходите?

Она спустила мне это, лишь холодно глянула.

— Я выслушаю вашу исповедь, Йорг. И дарую прощение кающемуся.

— Я исповедуюсь вам? — Я покачал головой, хрустнули позвонки. — Я — вам?

Ее гвардеец приблизился на полшага. Я подумал: интересно, кто он еще? Убийца? Палач? Возможно, он проходил обучение у белокожего кузнеца сновидений, посещавшего Логово по делам Ватикана.

— Вы подослали убийцу к моей жене и нерожденному ребенку.

В глубинной тьме поднялся холодный ветер, и угли былой ярости вновь разгорелись.

— Мы бродим по юдоли слез, Йорг, важно лишь, как мы направляем свои шаги.

— Что это значит?

Предполагалось, что я с умным видом кивну? Признаю, что ее мудрость не нуждается в смысле?

— Несомненно, скоро состоятся похороны вашего отца. Если папесса лично проводит его в рай на церемонии, ваше положение на Конгрессии будет намного выше. Не говоря уже о таких мелочах, как папская санкция на наследование.

— Он действительно мертв?

Я увидел его лицо, без всяких эмоций он окидывал взглядом свой двор. В могиле он будет ровно таким же. Не в меньшей степени человеком.

— А вы не знали?

Она подняла тяжелую бровь.

— Знал.

Я увидел его на самой высокой башне, в тенях и алых лучах заката, волосы струились по ветру. Я видел его с матерью, смеющегося, слишком далеко, чтобы услышать его.

— Четыре дня. Все это время Анкрат держит оборону без него. Создания Мертвого Короля уже идут. — Она явно ждала моей реакции. — Прямо за вами.

— И как вы их остановите, ваше святейшество?

Мертвые не станут осаждать замки, захватывать земли, устанавливать налоги. Мертвый Король не будет править, только разрушать.

— Мы помолимся. — Она заколыхалась. — Это конец мира, сын мой. Все, что мы можем, — это молиться.

— Ваш сын?

Я наклонил голову, чувствуя рядом с собой присутствие светлоглазого убийцы. Видел его, хоть и не смотрел. Я глубоко вздохнул, и потаенные угли раскалились добела.

Тобиас едва заметно подвинул правую ногу. Он знал. Пий полагалась только на лучших. Она считала свою гвардию простой формальностью. Как многие до нее, вопреки свидетельству — веренице трупов за мной, — она думала, что свяжет меня обычными правилами приличия. Однако Тобиас понимал меня, улавливал мой инстинкт.

— Ты мне не мать, старуха.

Толстых людей тяжело убивать голыми руками. Жир мешает — живая броня. Я пару раз пытался придушить Толстяка Барлоу, но даже Райку это не удалось. Тобиас мгновенно уронил бы алебарду — всего лишь очередной знак папской глупости, дань традиции. Он бы схватился за нож, спрятанный где-то. А я — за свой, времени для мечей не осталось бы. Брат Грумлоу, конечно, обучил меня хорошо, но я сидел на стуле спиной к Тобиасу, а он стоял, и я умер бы, прежде чем эта толстая сука успела бы завизжать, прежде чем я успел бы хоть оцарапать ее.

— Полегче, мальчик.

Она не сердилась. Кардиналов ором не подчинишь. Толстокожесть, терпение, время, невыносимое давление — даже самые упертые склонятся перед папским троном, если его владелец достаточно хитер.

Я заморгал.

— А вам обо мне не говорили? Истории про Мурильо недостаточно? — Быстрые руки — вот в чем смысл ножевой драки. Но от быстрых рук нет толку, если ты ищешь свое оружие, а у противника оно уже наготове. Нельзя терять время при первом же движении. — Вы послали убийцу…

— Король управляет волею своего народа. — Легкий намек на раздражение. — Люди ждут от Рима вечного спасения. Вам достаточно лет, чтобы понимать свои интересы. И интересы вашего сына. Собор…

Я подался вперед, неторопливо, словно внимательно слушая, затем потянулся — медленно, но уверенно: нерешительность может все испортить. Потом быстро. Сорвал распятие с ее шеи. Я бросил его по широкой дуге, Тобиас поймал. Ловко поймал между глаз, тяжелая оконечность пробила череп, и крест так и остался торчать во лбу. Я взялся за кинжал. Всему свое время под небесами. Воспоминания о священниках епископа Мурильо мелькнули, когда я пропихивал кинжал сквозь складки жира на шее Пия.

— Время умирать.

Пий рухнула наземь первая, потом Тобиас, потом алебарда. Затем долго-долго те, кто не упал мертвым, стояли и просто смотрели друг на друга.

43

— Капитан Деверс, полагаю, на меня сейчас нападут — в вашу смену! — заорал я на него, полагая, что лучше предвосхитить события, чем дожидаться, пока сорок или больше панских гвардейцев продырявят меня.

Я заметил движение среди золотых шлемов у нашей кареты. Деверсу явно понадобится от одной до трех секунд, чтобы справиться с ситуацией.

— Да ну, я только что убил гребаную папессу. Вы правда собираетесь на меня напасть?

Я обнажил Гога, радушно улыбаясь ближайшим гвардейцам. Панталоны отнюдь не мешали им быть смертельно опасными. Множество алебард против одного меча на открытом пространстве — это не дело. Я попятился за портшез. Носильщики разбежались — видать, они не блистали благочестием.

Все еще не полностью пришедшие в себя пятеро гвардейцев, ближайших ко мне, опустили оружие. Повсюду опустились и другие алебарды, целя в меня.

— Этот человек под моей защитой!

Деверс смог говорить твердо и погнал жеребца вперед.