Книга Тени в переулке - Эдуард Хруцкий

Мы брали яйцо под майонезом, макароны по-флотски и чай. Напиток этот подавали в тонких стаканах, в мельхиоровых подстаканниках. В нем плавала долька лимона, и, естественно, из стакана торчала ложка. Чай этот имел густой коричневый цвет, так как был обычным коньяком, а реже «Старкой».

Так что время мы проводили весьма приятно. Актеры, уходя из ресторана ВТО, брали с собой напитки и также бежали в столовую. Сюда собирались после ночных трудов центровые каталы, продолжавшие резаться в железку до самого утра. Они закупали у спекулянтов водку и пили коктейль «Ночная Москва». Полстакана компота, полстакана водки.

Частенько заглядывал сюда актер Слава Гостинский. Высокий, красивый, безупречно воспитанный человек. Он практически не пил и приходил просто скоротать одиночество. Мы были с ним знакомы.

Когда-то в телецентре на Шаболовке я делал короткие игровые телефильмы. Режиссером-постановщиком двух или трех был студент режиссерского факультета ВГИКа Элем Климов. Слава очень неплохо играл в двух короткометражках, и с той поры у нас установились добрые отношения.

Я часто встречал Славу в антикварном магазине на улице Горького, он, как и я, рассматривал курительные трубки, хотя сам отрицательно относился к табаку. Позже я узнал, что он прекрасно окончил Щукинское училище, но, как сына репрессированного комбрига, ни в один театр его не брали. Снимался он много, но в эпизодах. Его внешность никак не соответствовала амплуа социального героя, и приходилось способному артисту играть жулика в фильме «За витриной универмага» или связного вражеской разведчицы в «Деле № 306». Он сыграл в сорока фильмах, но так и не создал себе имени.

Много позже я узнал еще одну историю, которая сильно изменила его жизнь. У него появился шанс стать звездой, но она так и не зажглась. А чтобы узнать, почему так случилось, надо вернуться на десять лет назад.

Итак, 1950 год. Вся Москва выстроилась в очереди у книжных магазинов. На прилавках появилась книга в белом переплете «Правда об американских дипломатах». Автор ее – сотрудница информационного отдела посольства США Аннабелла Бюкар.

Великий боже! Что творилось в Москве, люди чуть не дрались, чтобы заполучить искомое сочинение американки, выбравшей истинную свободу в первом в мире социалистическом государстве.

Я, конечно, достал этот печатный труд. Прочел его, но никакой правды, кроме того, что в здании рядом с кафе «Националь», где в те годы размещалось американское посольство, собралась шайка поджигателей войны, ничего не вынес.

Правда, в последней главе, где автор писала, как ей нравится Москва, я прочел, что она вставала поутру в своей новой московской квартире, пила кофе и слушала концерт мастеров оперетты, где поет ее нынешний муж. История заселения американской дамы в московскую квартиру весьма любопытна.

В 1947 году у наших контрразведчиков появился объект для наружного наблюдения и разработки. В СССР прибыла новая сотрудница посольства США хорошенькая девица Аннабелла Бюкар. Через некоторое время было установлено, что она оперативник УСС (Управления стратегических служб), позже это ведомство переименуют в ЦРУ.

Наши опера заметили, что американская дама весьма неравнодушна к русским мужчинам. Но романов не получалось, так как наши мужики в панике бежали от хорошенькой американки. И были правы. Удовольствия на ночь, а срок – четвертак.

Амурными делами Аннабеллы занялся лично генерал-лейтенант Райхман, один из мастеров оперативных комбинаций в МГБ. Он и пожалел милую американскую девицу. В «Метрополе» на приеме к ней подвели солиста оперетты красавца Лапшина, и роман начал развиваться с невиданной силой.

В результате американская девица и русский певец построили здоровую семью, получили четырехкомнатную квартиру в Доме на набережной и зажили счастливой жизнью.

Из этой истории наша пропаганда решила сделать поучительную историю о том, как прекрасно жить в Стране Советов.

А что для нас являлось главным из искусств?

Ну конечно, кино!

* * *

Фильм было поручено сделать Александру Довженко. Мастер написал сценарий «Прощай, Америка», его приняли без поправок, и началась работа.

Довженко снимал фильм о любви, о том, что никакие расстояния, никакая идеология не могут помешать людям быть вместе. Конечно, действие будущего кинополотна развертывалось на фоне мерзостей, творимых поджигателями войны, и светлой и радостной жизни первого в мире государства рабочих и крестьян.

Подбор актеров был прекрасный. Прелестная Ляля Шагалова, Лиля и Николай Гриценко, Юрий Любимов. Вот рядом с этими мастерами и должна была вспыхнуть звезда Славы Гостинского.

Фильм подходил к концу, Александр Довженко выходил из монтажной усталый, но довольный. Он шел в буфет пить чай, садился за столик Славы Гостинского и говорил:

– Осталось совсем немного, всего месяц, Славочка, через месяц вы проснетесь знаменитым.

Мастер еще не знал, что это его последний фильм.

В один прекрасный день очаровательная американка, о которой так много судачили в Москве, заперла дверь квартиры на ключ, как говорят в тюрьме, «слегка», то есть без вещей, покинула Дом правительства на улице Серафимовича, 2 и отправилась на Манежную площадь в посольство США. Оттуда она улетела в свою Америку.

Возможно, ей надоело слушать арии из оперетт, которые пел ее любимый, а возможно, она просто соскучилась по кока-коле и гамбургерам. Все возможно. Но, уезжая, она бросила не только мужа, но и сына. Может, так задумал генерал Райхман, а может, это входило в планы его предполагаемых противников. Не мне судить. Когда я обратился в соответствующий архив ФСБ, хорошо знакомый мне человек с улыбкой сообщил, что материалами по этому делу они не располагают.

Не иначе их выкрала коварная американка перед отъездом. Но, как я узнал от людей, работавших в то время в контрразведке, скандал получился грандиозный.

Лучший друг советских кинематографистов Иосиф Сталин приказал фильм об этой американке забросить на самую дальнюю полку. «Прощай, Америка» не стал советским кинобестселлером. Александр Довженко больше никогда ничего не снимал.

А Слава Гостинский так и не проснулся знаменитым. Он иногда заходил в ночную столовую, спорил с нами о новых книгах, а потом уходил домой к Петровским Воротам. А утром ехал на «Мосфильм» или студию имени Горького или летел в Ялту или Одессу, чтобы мастерски сработать в очередном эпизоде шпиона, или подпольного махинатора, или резонера из очереди.

Ему не повезло. Он не был социальным героем.

Когда читаешь книги о московской старине, то узнаешь, кому принадлежали здания на до боли знакомых московских улицах. И в моем любимом проезде Художественного театра когда-то имели дома князья Ромодановские, Голицыны, Одоевские. Здесь жили В.И. Донская и сын Римского-Корсакова.

Какие славные имена! Но я рассказываю о совсем другой истории этого переулка. И в ней были свои достопримечательности. Каждое утро, без чего-то восемь, в переулке концентрировались мои современники, накануне сильно огорчившие организм. Они шли в «Щель» – так именовалась маленькая пельменная с длинным узеньким залом.