Книга Бокал вина - Иван Жагель

— Гениально! — воскликнула теперь уже и Оксана, причем без всякого намека на иронию.

По лицам Петра и Инги было видно, что они тоже считают идею Сергея весьма неплохой. Хотя их реакция оказалась более сдержанной.

— Спасибо, друзья, спасибо! — с показной скромностью потупился Головин. — Вы только подтвердили мою высокую самооценку.

— Значит, первым делом нам надо установить, в какую библиотеку ходит ваша Алевтина?! — радуясь своей понятливости, спросила Оксана.

— Во-первых, она не наша, а Льва Михайловича, — поправил ее Сергей. — А во-вторых, я уже выяснил, где она трудится не покладая рук.

— Где?

— Как вы понимаете, логично было предположить, что Алтынова по-прежнему наведывается в Российскую государственную библиотеку по протоптанной еще нами с Петькой дорожке. Я стал дежурить перед входом и уже на второй день увидел ее.

— А она тебя видела? — спросила Инга.

— Нет, — категорично покачал он головой. — Потом я приезжал туда на протяжении недели и установил, что она бывает в библиотеке через день. Похвальное трудолюбие. Да и что ей делать, если никому передоверить такую работу нельзя. Особенно теперь. Наверняка Матусевич накрутил ее до отказа… Ну это лирическое отступление. Для нас важно то, что мы знаем основное место, где Алевтина подбирает темы сюжетов для «Супершоу». И остается только выяснить, какие книги она там берет.

Внезапно глаза у Торопова округлились. Он уронил чашку на блюдце, расплескав чай и заставив всех вздрогнуть.

— Послушай! — испуганно сказал Петр. — Но ведь в Российской государственной библиотеке не ведут личные формуляры! Ты что, забыл?! Ее посещает такое количество людей, что это физически невозможно. Откуда же мы возьмем список используемых Алтыновой книг?

Хитроумный план, которым минуту назад все так восхищались, рушился на глазах. Однако Головина замечание друга совершенно не расстроило.

— Все правильно, — кивнул он с видом фокусника, вытаскивающего из цилиндра все новых и новых зайцев. — Индивидуальных формуляров там нет. При входе читателям вручается специальный номерной бланк, куда потом библиотекарь вписывает все выданные книги. И если ты их не сдал и не получил в бланк соответствующую отметку с печатью, то тебя не выпустят за порог. Там на выходе стоит милиционер, для острастки. То есть в библиотеке ведут жесткий учет выдаваемых книг, следят, чтобы они не покидали пределов здания. А кто их берет и на какой срок, это никого не интересует.

— Ну?! — удивленно воскликнул Торопов.

— Вначале для меня эта проблема тоже показалась неразрешимой. Но потом я полдня просидел в библиотеке, задал массу дурацких вопросов сотрудникам и в конце концов понял, что не все так плохо, как кажется на первый взгляд.

Сергей сделал знак официанту, чтобы тот принес еще чашку чаю. Но на самом деле ему просто не хотелось вываливать все сразу. Однако его друзья были уже крайне заинтригованы и им не терпелось узнать, что же он придумал.

— Ты можешь не тянуть?! — возмутился Петр. — Сам же пригласил нас сюда, а теперь выделываешься!

— Хорошо, перехожу к главному, — покладисто кивнул Головин. — Подробно изучив существующие в библиотеке правила, я установил следующее: в соответствии с заявками читателей книги поднимают из хранилища в течение двух часов. Но в конце дня их не всегда возвращают назад, а, как правило, помещают в специальной комнате рядом с читальным залом на так называемых полках бронирования, или, на местном сленге, броне-полках. Ведь многие люди работают с нужными им изданиями в течение нескольких дней. Такая технология очень разумна: ты только в первый раз ждешь книгу два часа, а потом получаешь ее практически сразу. Понятно, что Алтынова берет в библиотеке различные справочники, а их за несколько часов не просмотришь. Значит, она оставляет отобранную литературу на бронеполках до следующего посещения библиотеки.

— А когда книги убирают оттуда в хранилище?! — раздраженно спросил Торопов, все еще не понимая, что придумал друг.

— По библиотечным правилам, книги могут резервироваться не более чем на три дня, а потом их надо как бы перезаказать. Но фактически это пустая формальность: они лежат на бронеполках в течение пятнадцати дней и только после этого вносятся в лист задолженности и подлежат немедленной сдаче. Таким образом, если мы будем хотя бы раз в две недели узнавать, что отложила себе Алтынова, то получим полный список необходимой нам литературы. Эти полки бронирования — своеобразный личный формуляр. Только регулярно обновляемый.

Головин победно оглядел друзей, однако выражения их лиц были довольно кислыми.

— Можно подумать, что к этим бронеполкам — свободный доступ, — сморщила нос Инга. — Наверняка к ним подходят только сотрудники библиотеки.

— Безусловно, — подтвердил Сергей.

— И ты считаешь: кто-то из них скажет нам, что берет Алтынова?

Он развел руками:

— Тут, конечно, придется искать подходы. Но это уже детали. Главное, у нас имеется реальный способ решения проблемы, конкретный план действий.

— А почему ты не попытался подойти к кому-нибудь из сотрудников сразу же? — поинтересовался Петр.

— Потому что, прежде чем это сделать, я должен был получить от вас согласие на добровольный каторжный труд. Нам опять надо будет надолго поселиться в библиотеке. Впрочем, я вам уже как-то говорил и повторю сейчас: если вы откажетесь, я возьмусь за дело сам. Для меня речь идет не просто о том, чтобы выиграть еще полмиллиона, мне важно восстановить справедливость!

— Ну, если речь идет о восстановлении справедливости, то мы, конечно… — скромно протянула Оксана, вызвав дружный взрыв смеха.

Глава 17

Женское сердце — потемки

В течение нескольких дней Головин и Торопов тщательно собирали информацию, необходимую для осуществления их планов. Они подолгу торчали в Российской государственной библиотеке, знакомясь с существующими в ней порядками, сами неоднократно оставляли книги на полках бронирования, наблюдая за работавшими здесь сотрудницами и пытаясь определить: кого можно уговорить помочь им, а кого — нет? Итоги этих кропотливых аналитических исследований подвел Петр.

— Перед нами стоит задача гораздо сложнее, чем я думал прежде, — полным трагизма голосом заявил он. — Ты посмотри, в библиотеке работают одни старухи. Я плохо определяю женский возраст, но всем им не меньше сорока. У них, наверное, даже личной жизни уже нет…

Сергей скептически осмотрел своего друга, давно не посещавшего парикмахерскую. По крайней мере тот мог бы хоть немного пригладить свои рыжие космы. Но последнюю свою расческу Петр потерял минимум лет пять назад.

— Ты что, лелеял планы кого-то из библиотекарш очаровать и таким образом получить доступ к броне-полкам?

— Ну, не то чтобы очаровать… — стал юлить Торопов. — Но надо же поболтать с ними о чем-то, прежде чем переходить к делу. С нашими ровесницами я нашел бы о чем — ты же меня знаешь. — Он сделал какое-то фривольное движение всем телом. — А с сорокалетними — пас! Не обижайся, но придется разговор вести тебе.