Книга Опасное положение - Лиза Гарднер

Кевин наморщил лоб.

– Он знал о хищении целых четыре недели.

– И да, и нет, – поправил Уайетт. – Чан думала, что в общей сложности у них стянули всего четыреста тысяч. Для компании с оборотом в сотни миллионов долларов факт досадный, но не ужасающий. Джастин счел сумму настолько ничтожной, что решил вернуть ее без привлечения полиции. Он отправил Рут Чан на Багамы, чтобы та закрыла подставной счет, однако за день до ее прилета деньги перевели.

– И когда Джастин выяснил полный масштаб ущерба? – спросил Кевин.

– Он… не выяснил, – пробормотал Уайетт, лихорадочно соображая.

– Гм?

– Он так и не выяснил. Чан позвонила ему в пятницу днем. Сказала, что счет уже закрыли, и попросила еще времени на расследование. Об остальном умолчала. А потом… всего несколько часов спустя Джастина с семьей похитили из собственного дома.

Кевин внимательно посмотрел на Уайетта.

– Прикрыли мошенничество, – заметил он, словно речь шла об очевидном факте. – Чтобы до Джастина не дошли новости про одиннадцать миллионов.

– Возможно, – ответил Уайетт.

После того как он прокрутил всю историю вслух, мысль Кевина показалась ему логичной. Рут Чан обнаружила, что украденная сумма в десятки раз больше, чем они подозревали, и в тот же вечер Джастина похитили. Совпадение? Только не для копа. Два события наверняка как-то связаны. И все же. И все же…

– Рут Чан! – вдруг заявил Кевин. – Она отмывала деньги и организовала похищение Джастина, чтобы замести следы. Кроме того, у нее идеальное алиби. Ее даже в стране не было.

Уайетт скептически нахмурился.

– Без Рут Чан мы бы даже не догадывались про шестнадцать лет мошенничества. Зачем вору подставлять самого себя?

– Чтобы уйти от подозрения? – предположил Кевин.

Уайетт усмехнулся и покачал головой.

– Кто знал? – неожиданно начал он. – Вот на какой вопрос нужно найти ответ. Кто знал, что Рут Чан откопала липовых поставщиков? Кто знал, что в пятницу утром Рут Чан будет на Багамах и пойдет закрывать счет? Кто был настолько осведомлен, что успел подготовиться и перевел все деньги за день до этого?…

Тут глаза Уайетта расширились.

– Рут Чан кому-то сказала, – сыпал догадками Кевин. – Или Джастин. Человеку, которому они доверяли, а, видимо, не стоило.

– Вряд ли Рут Чан. Она даже Джастину не стала говорить. По крайней мере, хотела сначала во всем разобраться. Слишком дотошная и осторожная. Мы этого сразу не поняли. Недостаточно внимания обратили. Если кто кому и сказал, так это Джастин… Черт, мне надо позвонить!

Глава 42

Как Эшлин ни мечтала лечь в кровать, до спальни она не добралась. После душа у нее только и хватило сил, что натянуть футболку и завалиться на диван в гостиной. Даже волосы сушить не стала.

Пока она мылась, я говорила по телефону с Тессой Леони. Та оказалась добрее и мягче, чем я ожидала. Заверила меня, что лично разберется с Крисом. Разумеется, осторожно. И с благоразумным применением силы. Ее тон вызвал во мне еще больше симпатии.

Я хотела чувствовать себя отомщенной. Как шокированная мать и обманутый друг. Сколько раз я принимала Криса дома. И да, в какой-то момент стало ясно, что он сох по мне, как мальчишка. А после скандала с Джастином начал бывать у нас чаще, надеясь на роль утешителя. Только я выбрала обезболивающие и не плакалась ему в жилетку.

Весь гнев я выместила в душевой, где несколько раз помыла голову, яростно вспенивая шампунь, споласкивая волосы, а потом повторяя заново. Было уже поздно. Третий час ночи. Давно следовало пойти спать. Я нанесла питающий кондиционер, а потом занялась телом так же безжалостно и основательно, как волосами.

Я думала, самый страшный кошмар закончился, но еще во время вечернего допроса поняла, что следственная пытка только началась. Утром опять нагрянут агенты. Будут что-то уточнять, потребуют официальное заявление насчет отношений Эшлин и Криса. А то и медицинское освидетельствование. Может, стоит нанять адвоката?

Какие права у жертв похищения и насильственных преступлений? Какие специалисты занимаются делами по совращению несовершеннолетних? Что, если Эшлин откажется выдвигать обвинения или отвечать на вопросы? Настоять или это только усугубит ее травму?

Потом, смывая кондиционер, я вдруг со всей ясностью осознала: муж умер. Я осталась одна. Без партнера. Навсегда. Больше некому задавать такие вопросы. Забота об Эшлин полностью легла на мои плечи.

Муж умер.

Я стала матерью-одиночкой.

Джастин… нож в окровавленной груди…

Я опустилась на кафельный пол. Вода хлестала по спине. Я задыхалась, жадно глотая воздух.

Замелькали воспоминания о нашей жизни. Все те мгновения, когда я по-настоящему видела мужа. Все те мгновения, когда он наверняка по-настоящему видел меня. Первый раз, когда мы занимались любовью. Священник, объявляющий нас мужем и женой. Джастин с кричащей новорожденной девочкой на руках. А потом он же, умирающий передо мной.

Его взгляд. Джастин знал, что умирает. Чувствовал, как зазубренное лезвие входит меж ребер. В его глазах не было ни злости, ни упрека. Только сожаление.

«Мне будет не хватать нас», – сказал муж. И он был готов уступить и дать мне развод, но ему «будет не хватать нашей семьи».

Я плакала? Трудно понять. Вода лилась на шею, стекала по лицу.

Нужно организовать похороны, подумала я. Как хоронить без тела? Наверное, лучше подождать, пока полиция найдет… труп. Пока детектив шерифа и его помощники не вернут мужа мне. И Эшлин. Она бы попрощалась с отцом. Ей нужно логическое завершение, как и мне тридцать лет назад.

Эта мысль резанула по живому. Столько усилий и жертв, а в конечном итоге я так и не уберегла дочь от самой глубокой раны. Теперь и она потеряла отца. А мне предстояло занять место своей матери, которая пыталась удержать все на плаву. Разбираться с финансами. А они в плачевном состоянии.

Что, если мы потеряем особняк и будем вынуждены переселиться в многоквартирный дом? Что, если Эшлин никогда не пойдет в колледж? Дочь непредусмотрительного отца. Как и я когда-то…

Я не могла дышать. Ловила ртом воздух, но тот не попадал в легкие. Неужели я пережила три дня в заброшенной тюрьме, только чтобы скончаться в собственной ванной?

Потом в памяти всплыл… гидрокодон. Таблетки в оранжевом флаконе. Они до сих пор в моей сумке на кухонном столе. Впрочем, у меня были и другие заначки. Полдюжины таблеток у задней стенки ящика со столовым серебром, еще десять в дорожной шкатулке для драгоценностей, штуки четыре на донышке хрустальной вазы в серванте. В общей сложности около двадцати таблеток на экстренный случай.

Я встала. Во рту по-прежнему отдавало апельсинами, но мне было все равно. Я собиралась выйти из душа, спуститься вниз и добраться до первой же заначки. Только разок, конечно. После недавних испытаний я заслужила.