Книга Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес

Решив, должно быть, что догадался, где именно затаилась девушка, он вдруг ринулся в кустарник по ту сторону прогалины, отчаянно треща ветками и сухим хворостом. Фелиция бросилась прочь, инстинктивно маскируясь, надеясь под шумок проскочить мимо возвращающихся преторианцев. Увы, вопли за спиной дали понять, что ее задумка не увенчалась успехом. Отбросив попытки сохранять скрытность, она помчалась во весь дух, отлично сознавая, что ни за что не сумеет обогнать гвардейцев. Девушка неслась в отчаянном порыве, даже не заметив, что у нее на пути стоит какой-то легионер, пока, наконец, не зацепилась ногой о валявшуюся ветку и не шлепнулась ничком у самых его ног. Улыбаясь в ответ на ее ошарашенный взгляд, солдат воткнул копье в землю и протянул руку, желая помочь встать на ноги. Перепуганная Фелиция суетливо поползла назад, тщетно нащупывая уже опустевшие ножны.

– Ну наконец-то! Мы уж с ног сбились тебя вызволять… – Он крикнул за плечо: – Она тут! Я ее нашел!

Первым на зов откликнулся один из преследователей. Вывалившись из кустов, он обнаружил легионера и, тут же выхватив меч, медленно двинулся вперед, зловеще ухмыляясь.

– Быстро отвалил! Эта наша баба, и…

Он вдруг нахмурился, а еще через шаг зашелся хриплым смехом, сообразив наконец, кого видит перед собой.

– Чтоб я провалился! Не иначе кругом все накрылось, коли Третью центурию опять в дело пустили!.. Эй, ты, в трех соснах заблудился? Или снова обделался? Пшел вон отсюда, не то сам уляжешься возле этой сучки!

Он оскалился в злобной усмешке, но обнаружил, к собственному удивлению, что легионер и с места не сдвинулся. Наоборот, выдернув копье из плотного лесного грунта, тот решительно выставил вперед зазубренное лезвие.

– Нет, Максим, не в этот раз. И вообще, ты сильно отстал от жизни… Хабит!

Пока онемевший от изумления подонок хлопал глазами, не понимая, откуда у бывшего сотоварища взялась такая сила духа, из подлеска шумно выбрался очередной легионер, потрясая готовым к броску дротиком.

– Еще один! Охренеть! Децим, это ты, что ли? А у тебя-то когда волосатые шары выросли?!

Легионеры синхронно шагнули вперед, целясь копьями ему в грудь, а заодно и прикрывая Фелицию с обоих флангов.

– Сам вали, не то узнаешь холод римского железа в брюхе!

В ту же секунду сквозь зеленую стену зарослей прорвался тессерарий Тит – и замер, мгновенно опознав, кого видит перед собой. На скулах начальника караула заходили каменные желваки.

– Провернулось-таки судьбы колесико… Нет, вы только гляньте, чем меня боги наградили! Ну все, сейчас я ему кое-что отрежу и в прямую кишку запихаю… Центурия Хабита, ко мне!

Максиму хватило одного мимолетного взгляда на лицо своего бывшего командира, чтобы сломя голову броситься в чащу. Тит только головой покачал да гадливо сплюнул.

– Сукин сын всегда был скор на ноги… Ладно. – Он протянул руку повергнутой в изумление Фелиции, помогая ей подняться. – Ну а тебя, милая, один дружок давно разыск…

Из-за деревьев, с той стороны, куда сбежали преторианцы, раздался отчаянный вопль, захлебнувшийся на верхней ноте, когда работа была довершена. Легионеры шагнули вперед, держа копья наготове, но тут же отпрянули, когда на них из кустов вылезла личность в изодранной тунике, видавших виды штанах в обтяжку и грязных солдатских сандалиях. Одежда и оба меча потемнели от крови кого-то из гвардейцев, попавшего под руку минутой раньше.

– Марк!

Зайдясь рыданиями, Фелиция кинулась ему на грудь. Спустя минуту, в течение которой поляна наполнилась еще парой десятков легионеров, Марк мягко откинул девушку за плечи, озабоченно вглядываясь ей в лицо:

– Ты как?

Она закивала головой, утираясь рукавом столы.

– Да-да, все в порядке, мы оба в порядке, любовь моя…

Центурион нахмурился:

– Оба?..

– Коцидий, спаси и помоги! Нет, вы мне объясните, как у столь умного отца мог появиться такой сын! Марк, ну до чего ты туп во всем, что не касается перерезания чужих глоток!

Встревоженное недоумение молодого сотника переросло в откровенное изумление, когда он понял, что за спинами ухмыляющихся хабитян маячит не кто иной, как Дубн. Верный друг Марка вышел ему навстречу, обвил рукой за плечо и негромко сказал на ухо:

– Если не знаешь, чем пахнет беременная женщина, советую все же подыскать время и принюхаться. И вообще, сдается мне, тебе давно пора оформить отношения и сделать из нее настоящую мать семейства.

Дубн наступил на жало своего копья и, с натугой отломив его от древка, протянул пораженному Марку:

– На вот, как раз сгодится… Чего вытаращился? Наши обычаи забыл? Подаришь этот наконечник в главный день, для ее прически…[21]Ну, положим, вымазать его на счастье в крови гладиатора не удалось, хотя, думаю, сойдет: неподалеку отсюда я проткнул им какого-то скота из тех, кто ее похитил.

– А-а, трибуны Лициний и Скавр! Добро пожаловать обратно в цивилизацию, если, конечно, наша Шумная Лощина заслуживает столь напыщенного слога! – Цветя улыбкой вместо вечной озабоченности, наместник Марцелл вышел из-за стола, чтобы обменяться с гостями крепким рукопожатием. За его спиной легат Эквитий, командир имперского Шестого легиона и бывший префект Первой тунгрийской когорты, с усмешкой вскинул бровь на непривычное добродушие претора. – Я нарочно попросил Эквития поприсутствовать при вашем возвращении, коль скоро он тунграм не чужой.

Легат скромно поклонился, а наместник тем временем продолжал:

– Примите мои искреннейшие поздравления, трибуны! Ваши когорты увенчали себя великой славой, и угроза границам Рима вновь отодвинута на годы и годы вперед!

Лициний отсалютовал, второй рукой протягивая пожилому претору золотую гривну Друста.

– Наместник, сей драгоценный торквес принадлежал вениконскому царю-воеводе. С убитых варваров мы собрали немало ценных украшений, но, думаю, этот ошейник заслуживает твоего персонального внимания.

Марцелл взвесил обруч на ладони, дивясь изящности работы.

– О да, трибун, подобные вещицы окажутся весьма к месту, иллюстрируя новость о нашей победе, когда она достигнет императора… Ну а сейчас, дорогие офицеры, прошу пригубить с нами вина да в подробностях поведать, как же вам удалось добиться этого, откровенно говоря, неожиданного триумфа.

Когда повесть о событиях последних дней была, наконец, изложена, претор с улыбкой откинулся на спинку кресла, удовлетворенно кивая.

– Великолепная работа, трибуны, просто великолепная! Итак, сметены все угрозы для наших границ со стороны вениконов, в то время как вотадины могут отныне восстанавливать свое царство без каких-либо помех с севера или запада. Все это означает, что у нас появилась возможность плотнее заняться землями к югу от Вала, дабы поставить бригантское отребье на их законное место. Они до сих пор контролируют львиную долю территории между здешними крепостями и южными форпостами, и, боюсь, кампания по искоренению сей заразы попортит нам немало крови. В отличие от северных племен, они не вступают в открытые сражения, а ударяют исподтишка, мелкими группами, из засад, в ходе молниеносных набегов… Это я для тебя говорю, Манилий Лициний, ведь именно твоей кавалерии придется гонять их по всей провинции. Итак, приказываю тебе сегодня же выдвигаться в Береговой форт, где ты присоединишься ко Второму легиону и когортам западного Вала, чтобы общими силами перебить распоясавшихся дикарей всюду, где только можно.