Книга Родовое проклятие - Нора Робертс

— Мы уже в прошлом? — спросила Мира.

— Вон туда взгляни, — сказал Коннор.

Домик зарос лианами, но он еще стоял. И на земле у могильного камня цвели колокольчики.

Кони остановились, птицы уселись на ветки над их головами. Катл с царственным спокойствием сел подле Брэнны, а Багс слегка подрагивал, вертясь у Фина под ногами.

— Мы все здесь, как и должно быть. Сейчас, Мира, ты его призовешь.

— Сейчас?

— Начинай, — подтвердила Брэнна и достала флакон с красной жидкостью. — Замани его сюда.

Внутри флакона запульсировало и закружилось что-то светящееся. Жидкий свет, магический огонь.

— В центр круга. — Коннор взял ее за плечи и поцеловал. — И пой, что бы ни случилось!

Ей пришлось взять себя в руки, успокоить сердце, затем распахнуть его.

Она выбрала балладу и запела по-ирландски, хотя не была уверена, что понимает все слова. Они были очень печальными и по красоте могли соперничать с голосом, который несся над поляной, в ночь и через все века, что они преодолели в своем сне.

Когда разберемся с черными силами, когда останемся наедине, решил Коннор, попрошу ее спеть эту балладу для меня. Она исполнит ее снова, специально для него.

— Он слышит, — прошептал Фин.

— Это особая ночь, ночь, взывающая к свету и тьме, к белому и черному. Он явится.

Брэнна вышагнула из круга, следом за ней — Коннор и Айона.

— Что бы ни случилось, — повторил Коннор, — пой. Он идет.

— Да. Идет, — подтвердил Фин и тоже шагнул из круга, оставив Бойла охранять Миру.

Он выхватил меч и воспламенил его.

Она возникла из тумана — тень, превратившаяся в волка. Зверь осторожно крался к шеренге из четырех ведьм и колдунов, потом взвился вверх и прыгнул в направлении круга.

Бойл закрыл своим телом Миру, но волк отпрянул, шарахнувшись от огненного шара, который метнула в него Айона.

Он выхаживал по поляне, всматривался в коней, пока Аластар не стал бить копытом в землю, и тогда из волка вырос человек.

— Что, решили еще раз попытать счастья? Думаете уничтожить меня пением и вашей никчемной белой магией? — Он повел рукой, и пламя на клинке у Фина погасло.

Фин только поднял меч, и тот вспыхнул снова.

— А ты меня испытай! — предложил Фин и встал впереди троих.

— Сын мой, кровь от крови, ты не враг мне.

— Я твоя погибель. — Фин сделал выпад, ударил мечом, но рассек лишь туман.

Появились крысы, целая бурлящая река крыс с дикими красными глазами. Те из них, что устремились к кругу, попадали в огонь и издавали жуткий писк. Но Мира заметила, что одна свеча уже оплыла.

Тогда она обнажила меч и продолжала петь.

Анья попятилась, взбрыкнула. Глаза лошади округлились от ужаса. Фин схватил поводья и с помощью меча обнес ее огненным кольцом. Два жеребца давили крыс копытами, а сверху грызунов атаковали ястребы.

Тут с неба посыпались летучие мыши.

Коннор увидел, как гаснет еще одна свеча.

— Он пытается пробиться в круг, чтобы добраться до нее. Пора, Брэнна.

— Надо выманить его поближе.

Коннор запрокинул голову и призвал ветер. Огненный вихрь вошел в скопище вампиров, и воздух наполнился запахом гари и писком.

Один трупик упал с краю круга, и погасла третья свеча. Голос у Миры дрогнул.

— Спокойно, девочка, — тихо проговорил Бойл.

— Я спокойна. — Набрав воздуху, она запела громче, перекрывая омерзительный писк.

— Я вспорю тебе горло и вытащу через него твое сердце. — Кэвон, с глазами почти такого же цвета, как его алый камень, метнул в круг черную молнию.

Бойл нашел просвет и ударил кинжалом, пролив первую кровь. Раздался взрыв, отбросив его назад. Кровь с кончика его клинка падала на землю и шипела, черная, как гудрон.

— Пора! — прокричал Коннор и начал декламацию.

Накал энергии, чистой и жаркой, заметно возрос. Коннор снова услышал голоса, не только Миры и Айоны, но и остальных. Далекие, тихие и невнятные, доносящиеся сквозь тонкую пелену между двумя мирами. Их перекрывало пение Миры, наполняя его сердце новой силой.

Фин взмахнул мечом, и потухшие свечи вновь запылали. Огненный круг восстановился.

Крысы повернули назад, устремившись к троим. Кэвон встал на четыре лапы, вновь оборотившись волком, и бросился на Катла.

Коннор почувствовал, каким страхом охвачена Брэнна, повернулся вместе с ней, Айона — тоже, и вместе они направили энергетический заряд на зверя. Но земля под ним уже встала дыбом — то была работа Фина. Катл сомкнул челюсти на лопатке волка, а Ройбирд ударил сверху.

Зверь взвыл, вырвался и кинулся к деревьям на опушке.

— Отсеките его! — крикнул Коннор. — Верните назад! — Но тут он увидел, как Бойл с Мирой выбегают из круга, чтобы помочь Фину, и сердце его обмерло.

Зверь метнулся вправо, повернул и от отчаяния стал наступать. Меч в руках у Миры воспламенился. Под кончиком клинка задымилась волчья шерсть, зверь остановился и повернул вспять.

Краешком глаза Коннор уловил движение. Он обернулся и увидел возле дома три фигуры. Видение было смутным, голоса силились пробиться сквозь границу миров.

Потом для него перестало существовать все вокруг. Остались только Брэнна и Айона, только они трое и жаркий всплеск колдовской энергии.

Брэнна подняла чашу в воздух и заставила парить перед ними, и, сплетя руки, сознание и энергию воедино, они метнули ее в волка.

Свет взорвался фейерверком, рассыпался на тысячу солнц. Пронзил зверя, прошел насквозь.

— Силой трех ты сокрушен. Светом мрак твой побежден. Светом сеть свою сплели и злодея завлекли. Черной магии конец — нашей миссии венец. Нету больше колдуна, светом жизнь теперь полна. Да будет так!

Свет вспыхнул вновь, еще ярче. Он полыхал у Коннора в глазах, мерцал в его крови. И сквозь этот свет он опять различил три фигуры. Одна протянула к нему руку и дотронулась. Дотянулась.

Потом они исчезли, и свет тоже. Спустилась тьма, нарушаемая только лунным светом и кругом из свечей. Оторвавшись от сестер, Коннор кинулся к Мире.

— Ты цела? Нигде не болит?

— Нигде.

— Ты не должна была прекращать пение. Зачем ты вышла из круга?

— В горле пересохло. — Она улыбалась, лицо было измазано сажей. И она обхватила его руками. — Мы все сделали? С ним покончено?

— Погоди минуту. — Земля была усеяна пеплом и полита кровью, отдельные крошечные клочки черной плоти еще горели. — Клянусь богами, здесь должно быть все, что от него осталось. Дай мне минуту.