Книга На всю жизнь - Нэн Райан

— А-а, черт! — ругнулся Ник, поставил графинчик на пол и потушил сигару. — К дьяволу все!

Он выскочил из ванны, неосторожно разбрызгивая мыльную пену. По его высокой загорелой фигуре стекала вода. Сделав шаг вперед, он протянул руку за мохнатым полотенцем, спеша поскорее одеться.

Правда заключалась в том, что Большой Альфред выиграл пари. Он, Николас Даниел Мак-Кейб, не имел физической близости с Кей Монтгомери — это ясно как Божий день. Итак, ему придется расплачиваться за пари. Он позаботится об этом сегодня. Выпишет банковский чек прямо сейчас.

Покончит с этим делом.

Мин Хо, улыбаясь, спешила по освещенной солнцем Пасифик-стрит. Она выглядела даже моложе своих лет. Блестящие черные волосы струились по спине, лицо светилось от волнения.

Она прошла пять или шесть кварталов, когда двое мужчин, одинаково одетых в черное, вышли из переулка и оказались на ее пути. Мин Хо резко остановилась. В сердце ее закрался холодный ужас, и она попробовала отступить назад.

Ее схватили грубые руки, и не успела она даже вскрикнуть, как на голову ей был накинут душный мешок. Ее подняли с земли и понесли в экипаж. Сильное мужское тело прижало ее к сиденью, а огромная ладонь так плотно прижала к ее носу и рту черную ткань мешка, что она чуть не задохнулась.

Давясь от удушья, с бешено стучащим от ужаса сердцем, Мин Хо почувствовала, что экипаж раскачивается, как при спуске с холма. Поездка была короткой. Через несколько жутких минут они остановились. Мин Хо была поднята парой сильных рук и вынесена из экипажа.

Прижатая к широкой груди, ослепленная мешком, Мин Хо уловила запах залива и поняла, что они внизу, в доках. Она ощутила и другой запах. Нежный, сладкий аромат, как от свежесрезанных цветов.

Ее кровь застыла в жилах. Они были в Эмбаркадеро. Ее продадут в рабство на Восток!

Наконец Мин Хо поставили на ноги и предупредили не издавать ни звука. Черная удушающая рука отпустила ее. Мин Хо заморгала, огляделась по сторонам и увидела, что находится внутри полутемного душного пакгауза с заколоченными окнами. Кашляя, стараясь отдышаться, она вздрогнула, заметив полдюжины детей. Со связанными руками и ногами, дети сидели кружком на грязном полу, совершенно молчаливые и безучастные, как зомби. Накачанные наркотиками.

В ужасе Мин Хо услышала, как худощавый восточный человек: сказал огромному мужчине с безобразным шрамом на лице:

— Встань на караул у дверей, пока я запрячу эту в каморку. Мы не можем связывать ее, как остальных. Это повредит ее плоть.

Великан со шрамом осклабился, обнажая зубы, из которых четыре передних отсутствовали.

— Давай сначала позабавимся с ней по очереди. Она и впрямь хорошенькая штучка.

Восточный человек тыльной стороной руки тут же ударил великана по лицу. На его разбитой нижней губе выступила кровь.

— Ты — болван! По той цене, что за нее уплачена, она должна быть доставлена нетронутой.

Охваченная паникой, чувствуя приступ тошноты, Мин Хо начала умолять, но это не помогло. Восточный человек с холодными глазами повел ее в дальний конец здания, в узкий, сумрачный коридор. Он остановился перед дверью и поставил Мин Хо прямо перед собой. Неудержимо рыдая, она вся содрогалась, стоя рядом с ним.

Ее похититель произнес:

— Расслабься. Твоя судьба гораздо лучше, чем у других детей. Тебе повезло, что ты такая хорошенькая. Кожа как фарфоровая. — Он провел костяшками пальцев по ее мокрой от слез щеке. Мин Хо напряглась. — У тебя маленькое и совершенное тело. — Он дотронулся рукой до ее тонкой талии, следуя дальше за изгибом ее бедра и ноги.

Отчаянно борясь с накатывающей на нее истерикой, Мин Хо облегченно вздохнула, когда он отпустил ее и потянулся к тяжелому дверному засову. Но когда он открыл дверь и она увидела крошечную каморку без окон, она стала умолять его не делать этого, не запирать ее внутри.

— Пожалуйста, я не причиню вам никаких хлопот, — рыдала она, — не запирайте меня! Пожалуйста, не надо!

— Это совсем ненадолго, — восточный человек холодно улыбнулся ей, — через час ты будешь на борту самого роскошного судна в заливе.

Он втолкнул ее внутрь, закрыл дверь и задвинул тяжелый засов. Она слышала, как его шаги замирают вдалеке, а она остается запертой в полной темноте. Мин Хо услышала, как по покрытому соломой полу снуют крысы. Одна из них пробежала у нее по ноге.

— Отец, — горестно плакала она, как испуганный ребенок, тоскующий по теплу родительских рук. — О, достопочтенный отец, помогите мне, помогите мне!

Глава 44

Ку Джен, отдуваясь и ворча, толкала тележку с цветами по Пасифик-стрит. Хотя она шла медленно, это было все же быстрее ее обычного черепашьего шага. Ее морщинистый лоб и обвисшие щеки были покрыты испариной: престарелая цветочница-китаянка спешила изо всех сил.

Она могла бы оставить деревянную тележку у портового цветочного рынка, если бы не то обстоятельство, что она не могла ходить без нее, используя тележку в качестве опоры. Итак, маленькая и толстая Ку Джен в своих черных мешковатых штанах и потертом зеленом шелковом жакете, встревоженная, толкала по улице тележку.

С глухо стучащим от перенапряжения старым слабым сердцем, уставшая, покрытая потом, Ку Джен с трудом продвигалась вперед, бормоча себе под нос:

— Нужно добраться до Никораса Мак-Кейба. Нужно сказать Никорасу. Нужно дойти до Никораса.

Отыгравшись рано, Лин Тан покинул турнир попайджоу. Он пробирался через узкие проходы и переулки китайского квартала.

У Лин Тана не было причин испытывать мрачные опасения, но ему почему-то было не по себе.

Повернув на Пасифик-стрит, он почувствовал необъяснимую тревогу и заспешил домой.

Был уже шестой час, когда Ник, облаченный в белую шелковую рубашку и сшитые у портного синие брюки, подошел к массивному письменному столу в своем кабинете на первом этаже. Подтянув складки брюк, Ник уселся во вращающееся кресло с высокой спинкой и выдвинул средний ящик стола. Он вынул большую голубую банковскую чековую книжку, взял из мраморной подставки перо и начал писать. Но его прервал стук в открытую дверь кабинета.

Ник поднял глаза.

Весь дверной проем занимал Альфред Дьюк. На нем не было синей военной формы. Массивную грудь и выступающие на руках бицепсы обтягивала серая хлопчатобумажная рубашка. На нем были темно-серые брюки и коричневые ботинки. Широкие мощные плечи были опущены, ореховые глаза налиты кровью, а всегда багровое лицо серым под стать его рубашке. В правой руке он держал коричневый чемодан.

Великан с угрюмым видом вошел в комнату.

— Ты выиграл, Ник.

Ник уже встал из кресла, качая темноволосой головой. Обойдя стол, он ласково улыбнулся встревоженному старому другу.

— Ах, приятель, приятель, — проговорил Ник, стремясь поскорее избавить Альфреда Дькжа от ненужных страданий. — Я вот как раз выписывал ч…