Книга Посредники - Тара Брэй Смит

Моргана позволила ядовитым испарениям стервозности заполнить сознание, а тем временем быстро и бесшумно двигалась вслед за Никсом туда, где, как ей казалось, виднелся следующий фонарь. Черт знает, куда тащит ее Никс, но если они отыщут Нив живой, она заставит эту мелкую шалаву за все заплатить! Тупая корова. Она, похоже, хочет, чтобы все кинулись на ее поиски. Наверное, будет вне себя оттого, что К. А. тут нет, но, скорее всего, и с Никсом она трахается тоже.

Моргана шагнула еще в одну низкую дверь справа и остановилась, ощутив, что рядом никого нет. Никс, должно быть, отстал. Она сунула голову назад, в проем, потом обругала себя последними словами, потому что все равно не смогла ничего различить. Послышались легкие шаги — похоже, она ушла вперед гораздо дальше, чем собиралась.

— Никс! — полушепотом позвала Моргана. — Я тут, в комнате.

Шаги приблизились, стали громче. Наверное, он злился из-за того, что она опять подала голос. Но она все же радовалась, что позвала его; ей хотелось говорить еще, но она не осмелилась. Оглядевшись, она заметила посреди комнаты деревянный стол, а на нем лампу. Итак, эти помещения обитаемы. Моргана подумала: для чего, интересно, их могли использовать в прежние времена? Какие неописуемые вещи творились тут раньше?

На скрытом тенями полу валялись длинные цепи, и еще там были… кандалы? А эта густая темная жидкость, залившая край стола, неужели это…

Только не здесь. Только не здесь.

— Никс, — вскрикнула она, не в силах сдержаться, и шагнула к двери.

Но Никс не ответил, и ее рука напрасно шарила в темноте, отыскивая его руку.

Моргана подхватила светильник за ручку и снова подошла к двери, стараясь осветить коридор. Неровные земляные стены еще хранили рваные шрамы, оставленные на них сто пятьдесят лет тому назад кирками, заступами и руками.

Шаги стихли. Она снова подняла лампу.

Сначала она увидела кровь — пятно крови, неровно засохшее на груди девушки, словно отвратительный коричневый слюнявчик. Словно издевка художника, удалось подумать Моргане, — а та шагнула в проем, бледная, с остекленевшими глазами, застывшая в молчании. Ее череп просвечивал сквозь спутанную гриву тонких белых волос. Девушка была грязна; бретелька открытого замызганного платья свисала с плеча, словно поникший стебелек. Шагнув в пятно света от лампы Морганы, пришедшая остановилась. Пересохшие губы растянулись в подобие улыбки, зубы сверкнули, и капли слюны скатились с уголков рта.

И лишь когда Нив подняла свои хрупкие, покрытые синяками руки и с неожиданной ненавистью бросилась на нее, Моргана наконец сумела закричать.

ГЛАВА 24

Ундина думала о Рафаэле.

— Последнее, что я создам перед смертью, это дыра, — сказал он на той лекции, на которой однажды в Нью-Йорке Ундина присутствовала вместе с матерью и впервые увидела его. Сначала она немного похихикала — заявление слегка отдавало порнографией, но потом поняла, что он говорил о могиле.

Рафаэль создавал многие вещи — дыры, пирамиды, океаны и горы, из дерева и льда, из цемента и камней, из красящего пигмента, теневым методом и травлением. Потом он выводил их цифровыми чернилами на огромных жидкокристаллических экранах, создавая запутанные, перекликающиеся друг с другом комбинации, которые, по мнению Ундины, мог сотворить лишь обезумевший компьютер. Крошечные фрагменты двигались по картинам, пронизанным желтоватым прохладным светом. В результате получалось отражение плоского, жалкого и жуткого мира. Глядя на него, Ундина думала: «Какое счастье, что я не живу там. Интересно, кто вообще мог бы жить в таком мире?»

Вот тут бы ему поработать, думала Ундина, проходя мимо широкого, плотного, молочно-голубого холста озера Мичиган. Мне бы тут поработать…

Она направлялась к розовому саду в центре Грант-парка — шофер такси объяснил ей, куда идти. Еще не доходя до озера, она увидела в траве небольшую, размером не больше листа орегонских эвкалиптов, дохлую серебристую рыбку. Самостоятельно рыбка не могла забраться так далеко от воды — должно быть, ее выронила из клюва какая-то птица. Муравьи уже съели рыбьи глаза и теперь безмолвной колонной топали внутрь ее тела через дырку в жабрах. Ундина подумала о Рафаэле и представила себе эту картину: серебристая рыба, колонна муравьев, и все это далеко, слишком далеко от озера.

Так иной раз удается перенестись из реального мира в тот, что на картине, так рождается замысел. А что касается самой Ундины, то она уже не знала, на какой стороне границы между реальностью и замыслом находится.

Стояло позднее лето, и лишь несколько увядших лепестков болтались вокруг сморщенных ягод шиповника. Не было заманчиво приглашающих присесть скамеек, а чикагский розовый сад — в отличие от того, которым гордился Портленд, — выглядел очень скромно. Долго осматривать тут было нечего, поэтому Ундина просто остановилась, скрестив на груди руки, и стала глядеть на небоскребы, на верхушки деревьев вдалеке, на голубое озеро внизу. Периодически она окидывала взглядом кусты в поисках темнокожей женщины, которая еще вчера подавала ей содовую на высоте тридцати тысяч футов.

Определенно, если бы женщина находилась здесь, она бы уже подошла. Определенно Ундина не верила в возможность этой встречи. Девушка посмотрела на часы, потом вытащила салфетку из кармана и еще раз взглянула на аккуратные черные буквы, слегка размытые на концах, там, где смазались чернила.

— Я рада, что ты пришла.

Услышав рядом с собой звонкий голос, Ундина подняла глаза. Это была она — Дебби, Донна, или как там ее звали? — та самая, которая продавала химикаты, разъезжая по миру, ее соседка по самолету, имеющая мужа по имени Майк и проблемы со зрением во время перелетов. Она еще предлагала Ундине глазные капли, от которых та отказалась. Голос у нее вчера был другой, зато и теперь она держала ту же самую сумочку, черную и блестящую, опустив в нее свою бледную, веснушчатую, костлявую правую руку. Сердце Ундины ухнуло в пятки, внутри что-то оборвалось. Она развернулась и бросилась бежать.

Ее заманили в ловушку. Она снова попалась на удочку. Если их агенты даже в самолетах, если они смогли вычислить Ундину, пройти по ее следу…

Она было заплакала, но взяла себя в руки. Вот уже почти окраина парка — еще немного, и она вырвется наружу. Ведь можно пойти в полицию…

Но женщина — Донна, или Дебби, или Диана — снова возникла перед ней. Как она здесь оказалась?

А в руке у нее был не пистолет и не нож, а маленькая коричневая бутылочка с черной пробкой — глазные капли.

— Ундина!

Откуда эта женщина знает ее? Ведь сейчас Ундина находилась в Чикаго, она приехала сюда только вчера и провела минувшую ночь с родителями. Мама разбудила ее. Она даже не позавтракала…

Женщина подошла к ней, и Ундина попятилась. Тропинки петляли между розовых кустов, словно маленький лабиринт. Сегодня черные волосы женщины были отброшены назад, открывая огромные фиолетово-серые глаза под старомодными бабскими очками со стеклами цвета фуксии. Все еще с пузырьком в руке, вчерашняя попутчица шагнула к девушке.