Книга Тайные знаки - Александра Сашнева

— Верю, — кивнул Эдик.

— А ты? Расскажи мне про себя, — Катька кокетливо сощурилась и болтнула ногами.

— Я же сказал. Психолог.

— С самого детства?

— Нет, — покачал головой Эдик. — Нет, конечно! А как ты попала в Москву? Расскажи! Я никогда не был знаком с настоящей певицей.

— Началось с того, что я директора училища послала! Да так далеко, что от отдачи вылетела сама.

— За что ты его?

— Да… Дура была. Он сдавал студентов в аренду (на концерты всякие), а бабки себе забирал. Все знали и помалкивали — все равно учиться. А там смотришь, то да се и сам где-нибудь концы закинешь. Но это я сейчас так понимаю, а тогда я решила, что как раз надо его на чистую воду вывести. Ну вот! А потом я родила Максю и сталу умнее. Но из танцзала меня все равно выперли.

— Ты застала администратора за продажей левых билетов?

— Да нет. К тому времени я уже и сама что-нибудь продала бы. Проще. Руководитель группы начал мне глазки строить. И так! Настойчиво! А я нет. Я залетела от другого. И залетела-то как-то случайно. Хотела аборт сделать, но мать отговорила. Сказала, что не важно от кого ребенок, лишь бы был. Главное, говорит, делать его с удовольствием.

— Продвинутая у тебя матушка.

— Она меня сама одна вырастила! — пожала плечами Каптька. — Ну и… в общем, не видела она ничего в этом особенного. Она так считала, что из-за ребенка жизнь портить не стоит и жить с кем ни попадя тоже. И правильно. Но это что! Слушай меня! Этот хрен. Руководитель ансамбля! Так до меня достебался! О-о-о!!! — Катька закатила глаза. — Так! Я даже и не думала, что так бывает. Знаешь, как-то и в кино показывают, и бабы говорят, но все равно не верится, да? А когда сама столкнешься, тогда конечно… Он мне и в роддом цветы приносил. Руководитель. Я их, конечно, выбрасывала. Кажется, классно, да? Заботливый, да? А меня тошнило от его заботливости. Представляешь? Прихожу потом на работу, отпела программу, а он и говорит мне — или туда, или сюда. Думал, что с Максей я сговорчивее буду! Сука!

Катька снова закипела давней злостью и плюнула вниз. В кипящую воду сены.

— В такие моменты, я сожалею о том, что не родился женщиной, — усмехнулся Эдик.

— О чем тут сожалеть-то?! — удивилась Катька.

— Думаешь, приятно козлом себя чувствовать за весь мужской род? — рассмеялся басист.

— Да ладно! — махнула рукой Стрельцова, не заметив легкого подкола. — Ты-то лично причем? Не грузись! Ну и вот! В Москве, кстати, я нехило устроилась почти сразу. И там, кстати, козлов мне встречалось гораздо меньше. Я вообще, Москву люблю. Она сука, но иногда справедливая. А вообще, конечно, с ней интересно — кто кого. Но все равно, я опять напоролась. Попала на бабки, с квартиры меня выгнали…

— А теперь опять Репеича посылаешь?

— Да блин! Эдик! — с воодушевлением воскликнула Катька. — Я пробовала им жопы лизать — только хуже вышло! На самом деле надо их посылать и еще дальше! Любить больше будут! Ну не эти, так другие. Кто такой этот Репеич? Я понимаю шеф: он хоть придумывает куда нас продать, а этот-то? Билеты на самолет купить и доставить на место работы. Кто он, этот Гочподи? Придурок старый, вот кто! Маразматик.

— Ну-ну! Раздухарилась!

— Москва меня покатала, конечно, — продолжала Катька. — Не буду говорить как, подставили меня на бабки… В общем, приятель один. Дружок мой… сука! Спер у кого-то мешок таблеток и все так устроил, что на меня все повисло, а сам свинтил. Как после этого в клубах работать? Никак! Они ж все там и тусовались. Экстези развозили. Но я вывернулась. Псевдоним поменяла, покрасилась, переехала. И все равно через пару месяцев напоролась на этих деятелей. Побили они меня, конечно, но правдивой истории моей поверили. Я, было, обрадовалась. Отлежалась и опять по клубам. А меня всюду посылают. Не формат, говорят. А как не формат, если еще вчера был формат? Я к Дану в «Манхеттен» и говорю ему, объясни в чем прикол. Он мне мозги не стал полоскать, а толково объяснил, что те перцы велели имя мое резинкой вытереть из всех блокнотов и забыть вообще, как меня зовут. В любом виде. Ну и посоветовал он мне годик покантоваться, а потом, мол, или убьют тех, или забудут они. Или моего бой-фрэнда найдут… Время, короче, лечит. Но время не лечит, Эдя, время калечит. Я же хотела пелкой работать. И не училась ничему другому. И не хочу, главное! Ну и гордяк у меня, сам понимаешь. — Катька усмехнулась.

— Заметил.

— И домой-то вернуться я не могла! Мать для чего взяла на себя Максю? Чтобы я всего добилась, чтобы ей на старости лет спокойно было, что у детей все путем! Короче, год я мучалась. Чего только не делала! Работала и продавщицей, и сторожем, и уборщицей, один раз даже гувернанткой. Но меня, конечно, выгоняли время от времени. Козлы! Говорят, месяц поработай, а мы посмотрим. Ну-ну! А через месяц они еще одну дуру находили! Будто у меня на лице написано «Поимей меня!» А мне же еще Максе надо было денег посылать!

— Ну и как? Как ты с этим справилась.

— Да вот так. Как-то мне повезло, сама уж не помню каким чудом. Но точно чудом. Три дня уже не ела ничего, с квартиры меня выгоняли уже. И никаких вариантов. Не то, чтобы подпевалкой какой. Вообще! Даже продавцом! Все, как сговорились. До сих пор мне стыдно, в кокой рог меня Москва укатала. Я уже готова была хоть на что, хоть с каким-нибудь уродом потрахаться, чтобы только работу какую-то найти. Я уж и так, и так. С таким говном водиться пришлось, что саму от себя тошнило. И знаешь… Как только перестала с говном водиться, так повезло мне, и все на подъем пошло. То мне работать за пятьдесят зелени в месяц приходилось, а за квартиру я сотню отдавала. Остальное в переходах напевала. А там бухать с разными-проказными, короче я еще и голос потеряла. И в конце-концов устроилась в кабачелло посуду мыть. Но и там мне хозяин давай намеки делать… Но я его послала и месяц последний вот в этой квартире, от которой у меня ключ, доживала, значит. — Катька вытащила ключ и потрясла им. — Я его теперь не выбрасываю. Талисман! Ну короче! Иду я в тот день, значит по улице и думаю: «Все, блин, Москва, скотское твое рыло. Если не хочешь со мной по-хорошему, я найду урода с баблом и убью его. Потому что мне уже теперь вообще — нечего терять. Пусть мой сын лучше сиротой будет, чем сыном проститутки или бомжихи уличной.» Иду и повторяю про себя эту угрозу. И не поверишь! Ангел ко мне явился!

— Ангел?! — удивленно перспросил Эдик.

— Да! — кивнула Стрельцова. — Ангел. Я не сразу поняла, кто это был. Вокруг меня будто купол образовался и золотистая тишина. И будто серебристыми крыльями кто-то махнул — такой свежестью меня всю окатило. И мне кажется, что и увидела на мгновение существо висящее прямо над асфальтом. И проямо в голову мне кто-то (оно наверное!) сказал, чтобы я голову подняла. Я голову подняла и увидела бумажку, что в спортзал требуется сторож. Замусоленная бумажка. Я сначла подумала, что я ее срывать буду? Давно уж, верно, висит. Но ангела ослушаться не могла. Сорвала и загадала. Если чудо, то и телефон-автомат бесплатный попадется. Попался! Кто-то звонил до меня и жетон оставил. Короче, устроилась я в этот спортзал — качалки охранять. Ну я и давай качаться от нечего делать. Тогда я случайно с Кабаном познакомилась, с Нарышкиным то есть. Он пришел брюхо толстое подкачать. Ну то да се… Короче, он меня совершенно безвозмездно сунул в детский мюзикл. Там у них телка заболела и срочно кого-то надо было отправить в поездку. По двадцатке баксов за выход платили! Прикинь! Скажешь — не чудо?