Книга Дракула бессмертен - Йен Холт

Дети верили, что свет, падающий из коридора, отгоняет монстров.

Если бы все было так просто.

Он вышел в коридор и увидел жену, уже в ночном белье и чепчике, ждавшую его, чтобы пожелать спокойной ночи. Взяв Клару за руку, Ли повел ее в гостиную. Того, о чем он хотел поговорить, детям лучше не слышать.

— Что ты им скажешь? — с беспокойством спросила она.

— Только не надо волноваться. Все будет хорошо, — проговорил Ли.

Вечером пришла телеграмма из Скотленд-Ярда, и теперь он был сам не свой от уныния, а Клара — близка к истерике. В телеграмме официально подтверждалось то, что Ли уже знал от инспектора Хантли, который обследовал этим утром станцию Стрэнд. Инспектор Котфорд, полицейский врач, констебль Прайс и сопровождавшие их полисмены были мертвы. У высших чинов Скотленд-Ярда скопилась масса вопросов, и Ли предстояло начать ночную смену с визита в кабинет заместителя комиссара, чтобы рассказать о своем участии в расследованиях инспектора Котфорда. Он смахнул пыль с колен и заправил свежую белую рубашку.

Узнав, что Котфорд погиб, сержант первым делом хотел выхватить меч из рук мертвого друга и продолжить его дело. Однако, отбросив в сторону ярость, Ли понял: мстить нельзя. По этому темному пути он не пойдет. Как ни тяжело себе признаваться, ван Хелсинг и Котфорд были противоположными сторонами одной и той же монеты. Их обоих поглотила тьма. В любом случае правдой Котфорда не вернешь, да и дело Джека Потрошителя она раскрыть не поможет. Начальство объявит ему выговор и, возможно, отстранит от службы за участие в самовольном и безрассудном расследовании. Ли не мог рисковать карьерой, рассказывая полицейским чинам то, чего они не хотели бы услышать. Как он будет содержать семью, если останется без работы? О мужчине судят не по тому, сколько преступников он поймал, а по тому, хорошо ли живется его семье. Здесь сержант расходился с покойным инспектором Котфордом. Правонарушители всегда будут рыскать по улицам: этот бой никогда не окончится.

Ли оглянулся на комнату, в которой мирно спали дети. Он предаст инспектора Котфорда. Он солжет начальству и официально заявит, что Котфорд сошел с ума и потерял способность разумно мыслить. Это даже недалеко от истины. Именно фанатизм погубил старого ирландца. Осознав безумие Котфорда, продолжит Ли, он отказался примкнуть к новому расследованию по делу Потрошителя. В конце концов, Хантли дал слово, что не выдаст его. Как и сам Ли, заместитель комиссара — старый солдат; он примет объяснения сержанта и оценит его преданность. Вероятно, такой план действий даже поможет его карьере, создав ему репутацию человека, которому можно доверять.

Натянув шинель, надев на голову шляпу и поцеловав жену, Ли проводил ее в спальню. Едва за ней захлопнулась дверь, он поспешил в свой кабинет и из нижнего ящика стола вытащил старое дело Потрошителя, которое взял из Скотленд-Ярда. Прочитав имя на досье, он содрогнулся: доктор Абрахам ван Хелсинг.

Ли вернулся в гостиную и кочергой поворошил угли в камине. Настал момент истины. Вновь проснулось чувство вины, и он попытался оправдать свои действия. На основании улик, обнаруженных в «Мидленд-Гранде», уместно сделать вывод, что Артур Холмвуд пронзил ван Хелсинга стрелой, после чего оба они выпали из окна и разбились насмерть. Если Котфорд не ошибался, и ван Хелсинг действительно был Джеком Потрошителем, то теперь все по-настоящему кончено. Котфорд жаждал не славы, а правосудия. И вот оно восторжествовало.

Что же до Мины Харкер, то улик, явно связывающих ее с какими-либо преступлениями, не сохранилось. Рядом с телом Холмвуда у гостиницы «Мидленд-Гранд» он видел именно Квинси Харкера — в этом Ли почти не сомневался. Однако он решил придерживаться фактов, а факты таковы, что… у него не было конкретных улик против юнца. Кроме того, дело об убийстве в переулке, с которого все и началось, вел инспектор Хантли. Пусть у него голова и болит.

Сержант кинул досье ван Хелсинга в камин и наблюдал, как бумага темнеет, тлеет, воспламеняется… Прощай, Джек Потрошитель. Ли молил Господа простить его. Не важно, прав он или нет, его участию в этой истории подошел конец.

Непрерывно меняя форму, облака быстро проносились мимо луны, погружая сельский пейзаж в темноту. Тяжело дыша, лошадь Квинси во весь опор скакала вдоль берега. Услышав отдаленный раскат грома, она вздрогнула. Молния рассекла небо зловещей трещиной, заставив животное остановиться, потом также внезапно сорваться с места. Юноша вцепился в поводья, чтобы удержать равновесие. Когда животное наконец стало слушаться, Квинси похлопал его по шее, успокаивая. Казалось, погода делала все возможное, чтобы замедлить его продвижение. Разве не упоминал Стокер в романе, что Дракула способен управлять погодой? Теперь уже не у кого спросить, ошибался ли ирландец в своих догадках.

Дракула чувствует мое приближение.

Квинси пришпорил лошадь, вновь пустившись вскачь. Дело в крови. Все, что знает он, становится известно Дракуле. Нечего и думать о том, чтобы застать его врасплох.

Если бы Квинси еще недавно спросили, верит ли он в сверхъестественное, он бы громко рассмеялся. Теперь все изменилось. Именно ему выпало завершить мрачное дело, которое начали двадцать пять лет назад храбрые герои.

Мчась во весь опор через вересковые пустоши, юноша все больше проникался уверенностью, что исполняет волю судьбы. Впервые в жизни он не чувствовал ни вины, ни страха, ни сомнений. Говорят, тому, кто отверг свое предназначение, ни в чем уже не будет сопутствовать успех. Руководствуясь подобной логикой, он решил стать актером. Сейчас на кону стояло нечто большее.

Квинси так глубоко ушел в мысли, что едва уедал увернуться от ветки, чуть не сбившей его с лошади. Только непривычно обостренные ощущения помогли избежать удара по лицу. Было бы очень глупо умереть такой смертью! Юноша никогда не задумывался о собственной смерти. Он был молод и до недавнего времени считал себя неуязвимым.

Жажда мести росла. Всплыла в памяти строчка из «Макбета» — увы, теперь ему никогда уже не сыграть эту роль на сцене: «Но я дерзаю до конца. Смелей, Макдуф, не трусь! И проклят тот, кто крикнет: «Стой, сдаюсь!»[44]

Когда ночное небо прорезала бледная голубизна рассвета, Батори спикировала на ступени аббатства Сен-Дени. Если бы кто-нибудь бодрствующий видел ее прибытие, ему бы показалось, что это одна из горгулий упала на землю. Плащ с темным капюшоном, который графиня накинула, чтобы скрыть обгоревшую кожу, почти идеально сливался с камнем.

Батори проследовала ко входу в церковь, изнывая от мучительной боли. Ее тело сильно пострадало от огня. С каждым движением она чувствовала, как отмирает и заново рождается плоть. Графиня жаждала отдыха и любовных объятий «женщин в белом» — вот кто с готовностью позаботился бы о ее ранах! Батори скучала по этим преданным созданиям. Теперь они мертвы. Еще две причины, чтобы заставить Дракулу и Мину страдать.

Уцелевший глаз приметил высеченную из камня Троицу над входом. Батори могла спокойно воспользоваться дверью, как и любой другой посетитель, но ведь это была Его церковь. Она хотела войти так, чтобы напомнить Богу о своей силе. Обугленная рука насквозь пробила тяжелую дверь из дерева и железа. Опустив капюшон, Батори с вызовом прошла через громадную залу готической церкви, известной как «королевский некрополь Франции», последнее пристанище всех монархов. Взгляд упал на статую Христа, умирающего на кресте. Даже Его сын был слабее, чем она.