Книга Туринская плащаница - Клайв Принс

Согласно иоаннитскому преданию, первые рыцари-тамплиеры заимствовали своё учение и, так сказать, идеологическую платформу у «иоаннитов Востока», с которыми встретились во время крестовых походов. Сегодня мы вполне можем идентифицировать эту таинственную группу как секту, известную под названием мандеев (описание погребальной практики которых приводит Норма Уэллер), которые вплоть до жестоких гонений на них со стороны войск Саддама Хусейна в самом конце войны в Персидском заливе компактно проживали в Ираке и некоторых районах Ирана, а сегодня представляют собой небольшие кучки изгнанников, которых можно встретить в любом уголке земного шара – от Голландии до Австралии. Главная особенность религии мандеев заключается в том, что они – гностики, особо почитающие Иоанна Крестителя и одновременно презирающие Иисуса Христа, Которого они предают анафеме как «ложного Мессию». Мандеи утверждают, что Он узурпировал сан Мессии, принадлежащий Иоанну, и «извратил все учения».

Генеалогию мандеев можно проследить вплоть до прямых последователей и учеников Иоанна Крестителя.

Нас весьма шокировало, когда мы узнали, что многие учёные-библеисты придерживаются мнения, что Иоанн Креститель и Иисус Христос на самом деле были соперниками, а некоторые предполагают даже, что это соперничество носило весьма ожесточённый характер. Традиционная концепция, согласно которой Иоанн был всего лишь предтечей (предшественником) Иисуса, на их взгляд, очень далека от истины. Не исключено, что легенда об этом была создана пропагандистами из лагеря сторонников Иисуса, чтобы существенно исказить и принизить статус Иоанна Крестителя и объяснить, почему Иисус начал Своё общественное служение с того, что продемонстрировал своё подчинённое положение по отношению к Иоанну. Эта история должна была объяснить, почему Иисус принял крещение от Иоанна. Кстати, эта же история и легенда в завуалированной форме нашли своё отражение на полотне Леонардо «Мадонна в скалах».

Впрочем, наиболее закоренелые иоанниты обвиняют Иисуса в недостойных действиях, выдвигая странную идею о том, что Он будто бы переманил на свою сторону некоторых учеников и последователей Иоанна Крестителя. Этой точки зрения придерживались ещё мандеи. Однако дальнейшие исследования показали, что они утверждают, что имеют достаточно оснований для столь пылкой и долговечной ненависти. Иоанниты полагают, будто Иисус якобы совершил против Иоанна такое преступление, которое невозможно забыть и простить даже спустя тысячелетия. Но хотя иоанниты полагают, что Избранником Божьим был именно Иоанн Креститель, это предполагаемое преступление носит особый характер и служит объяснением истинных источников возникновения христианства.

Таков краткий обзор этой сложной и запутанной истории, хотя надо подчеркнуть, что существует такой источник, как предание иоаннитов. Наше исследование позволило выявить связи между личностью Марии Магдалины, культом Чёрных Мадонн и египетской богини Исиды. Но необходимо отметить, что это уже совсем другая история.

Также интересно отметить, что ключевые центры в нашей истории связаны с культом Иоанна Крестителя. Это – Флоренция, родной город самого Леонардо, а также кафедральный собор в Турине, где хранится Плащаница. Кстати, единственная уцелевшая статуя, в создании которой участвовал Леонардо, – это статуя Иоанна Крестителя, установленная над входом в баптистерий во Флоренции. Последнее полотно Леонардо – «Св. Иоанн Креститель», на котором святой изображён с той же загадочной полуулыбкой на лице, что и знаменитая «Мона Лиза». Кроме того, указательный палец его правой руки обращён вверх – типично иоаннитский жест. На картине «Поклонение волхвов» точно такой же жест совершает персонаж, стоящий возле приподнятых корней рожкового дерева, – дерева, также посвящённого Иоанну Крестителю. На известном картоне «Св. Анна» центральный персонаж также делает тот же самый жест, недвусмысленно предостерегая Пресвятую Деву. Любопытно, что на фреске «Тайная вечеря» тот же жест делает ученик, чьё лицо почти соседствует с Ликом Иисуса. В любом случае смысл жеста одинаков: «Помни Иоанна…»

В октябре 1993 г. Линн получила приглашение от американского историка искусств, профессора Билла Хомера и его супруги Кристины на званый обед, проводившийся в фойе Национальной портретной галерее в Лондоне. Во время дружеской беседы присутствовавшие за столом (в числе которых были коллекционеры искусства и кураторы галереи) попросили её рассказать о нашей работе над этой книгой. Естественно, Линн была немного смущена, но оказалось, что в вопросах гостей было несравненно меньше неприязни и критики, чем этого можно было ожидать. Интерес к её словам был очень велик, ибо, как сказал один коллекционер, «если вы правы, тогда этот кусок ткани не только представляет собой первую в мире фотографию, но и автопортрет да Винчи… Бог мой, да это же самое бесценное произведение искусства в мире…».

Мы думаем, что так оно и есть, и именно по этой причине мы требуем, чтобы церковные власти берегли уникальную реликвию, хотя они вряд ли прислушаются к нашим словам. Между тем это не только вновь открытый шедевр Леонардо, но и первая в мире фотография, известная нам.

Верующие утверждают, что Плащаница – это своего рода «бомба с часовым механизмом», которая на протяжении многих веков несёт важнейшую духовную весть и взорвётся в нашем апостасийном, безрелигиозном мире тогда, когда настанет момент истины. Что ж, с этим мы согласны. Но весть, которую хранит эта «бомба», заключается совсем не в том, что они хотели бы услышать. Леонардо рассматривал Плащаницу как своего рода магический талисман, реликвию, несущую тайные семена его собственной жизни, – реликвию, которую он спрятал в бутылку и, словно послание потомкам, отправил по волнам океана времени в будущее.

Будучи одним из самых злых примеров иронии в истории, Плащаница, созданная Леонардо, бросает вызов той самой религии, одним из доказательств истинности которой считается. Плащаница – это не священная христианская реликвия, а обвинительный акт со стороны иоаннитов. Туринская Плащаница – артефакт, который менее всего можно считать истинно христианской реликвией. По сути своей, это – гимн ереси. Как мы уже подчёркивали, это выражается не только в том, что отделённая (как бы отрубленная) голова находится «выше» тела распятого. Леонардо идёт дальше, создав тщательные имитации кровоподтёков и пятен крови. Поскольку из трупа кровь не течёт, это означает, что Иисус в момент снятия с креста был ещё жив. А поскольку считается, что Он в акте Крестной Жертвы отдал Свою кровь за нас, это мнимое мученичество подрывает основы всей христианской религии в целом. Если Иисус не умер на Кресте, это означает, что Он – не сын Божий и Церковь Христова двадцать веков потчует свою паству заведомой ложью. Да, действительно, Туринская Плащаница – это и впрямь бомба с часовым механизмом, но только в другом смысле.

На Плащанице Леонардо нет ничего случайного. Каждая деталь по-своему раскрывает тот или иной аспект истории её создания, с тем, чтобы это стало достоянием возможно более широкой публики. Поистине это было появлением настоящего чёрного юмора – хранить втайне самое дерзкое и новаторское своё творение, которое сохранят для потомства, сами не сознавая, что они делают, те же самые церковники, которых так ловко одурачил Леонардо. Воспользовавшись своим уникальным способом фотографирования для создания подделки величайшей святыни христианства, он обеспечил своему творению долгую жизнь. Это не просто удачная, а изысканная шутка (хотя найдутся миллионы верующих, коим она покажется кощунственной). Поскольку на ткани изображён не Лик Иисуса, а лицо самого художника, Леонардо, как оказалось, удалось провести многие миллионы паломников, которые на протяжении пяти веков поклонялись его портрету. Леонардо было мало того, что его, в образе «Моны Лизы», считали самой прекрасной женщиной на свете. В течение пяти с лишним веков его портрету поклонялись как изображению Сына Божия. Поистине это очень и очень немало для давно умершего маэстро. Перед этим бледнеют даже прочие плоды его гения в других областях. Леонардо-алхимик, Леонардо-еретик, возможно, обладал новыми концепциями устройства мироздания и, вероятно, предпочёл бы, чтобы мы судили о нём по ним, а не по его загадочным наброскам машин и летающих драконов.