Книга Мусульманская Русь. Восток - Марик Лернер

— А! Это наши топливозаправщики, — сообщил, хохотнув. — Такая здесь методика — на плечах таскать. Народу много, всегда есть возможность пригнать пару сотен. А собственного производства горючего нет. Привозят. Из Индокитая и от американцев.

— А вообще как отношения?

— Нормально. Прикрепили по механику и технику к каждой машине. Мы их учим, и вполне толковые ребята. О! Вон поспешает Чжан, — показал на высокого худого китайца, — он когда-то закончил Белгородскую авиационную школу и по-нашему неплохо объясняется. Готовится к приезду начальства. Вежливый аж до безобразия, и что на уме — не разберешь. Через него все сложности решаем. А то «фэйц-зи» — «самолет», «фэйцзичан» — «аэродром». Еще «здрасте» и «до свиданья». Вот и весь мой запас слов. Все равно в полете никакой связи не имеется. Когда еще рацию поставят. — Он сплюнул.

— Шпионы? — деловито спрашиваю.

— В прошлом годе поймали одного механика из обслуживающей команды. Тихий такой парнишка, правда или нет, не знаю, да подвесили его за руки на столб и на глазах у всех живот вспороли. Жуть. — Он скривился. — Тут не поймешь — то ли толпы шпионов регулярно бродят, то ли без разбору хватают, да насмотрелся я в Шанхае. Привозят человека на площадь и рубят голову. Прямо средневековье. Каждую неделю обязательно, а случается и чаще. И площадь-то не одна. Ну его, такие темы. Лучше уж про баб.

— С борделями тут хорошо, — понимающе согласился.

— Совсем очумел. Не вздумай мою фамилию упоминать в таком контексте. Еще жена прочтет. Мы, — с величайшей серьезностью в голосе сообщил, — местами разврата не интересуемся. Даже прямо запрещено командованием. Специально нанятые японскими разведчиками агентки так и норовят заразить какой гадостью.

Ага. Вот я так и поверил. Если здоровый мужик постоянно рискует жизнью и при этом нет желания разрядиться — это клинический случай. Напиться и прошвырнуться до ближайших девочек — абсолютно нормальное явление на любой военной базе во всем мире и при любой власти. Лучше и то и другое одновременно. Наверняка в обычное время неподалеку отираются на любой вкус. Тем более что здешние парни по местным меркам реальные богачи. Даже в развитых странах летчики неплохо зарабатывают, а уж по сравнению со здешним уровнем жизни мечта любой незамужней девицы.

Другое дело, от профессионалок с улицы вполне можно подцепить не слишком приятную болезнь. Так у кого деньги имеются, могут себе позволить прогуляться в приличное заведение. В Китае с проституцией полный порядок. На любой вкус. И прямо в подворотне, и дома, и в красивом заведении под музыку и танцы. Из деревни все время появляются новые нищие. Меня в не столь далекие времена в первый приезд в Шанхай один добрый мальчик двенадцати лет пытался затащить к себе домой. Он продавал своих восьмерых сестер. Некоторые были младше его, и, когда до меня дошло, чего именно хочет сей купец, невольно возникло желание пришибить умника. Ничего я не сделал. Для Китая это нормально. Глава семьи мужчина, и он распоряжается жизнью женщины. Да и питаться им всем на что-то необходимо. Проживающие постоянно европейцы иногда просто покупают лично для себя содержанку. Тут уж полная гарантия отсутствия проблем.

Похоже, Сорокин уловил недоверие и поспешно поменял тему:

— Расскажи лучше про Русь. Второй год здесь. Чего новенького? Интересно…

1936 год

Я покорил вершину пирамиды и уселся на теплый гладкий валун в ожидании Ли Ду. Могла бы и не лезть за мной, но страшно обязательная девушка. Не желает выпускать из виду. А вдруг я под ближайший камешек заныкаю шифровку? Зря, что ли, приставили к моей особе? Контроль необходим постоянный. Хорошо еще, в постель не лезет. То есть если бы я предложил, не отказалась бы — с близкого расстояния и присматривать удобнее, — но сама не навязывается. Не шармута,[38]нормальная девка, выполняющая приказ. Приказали писать постоянные доклады по шпионскому ведомству — вот и старается. Интересно, дали бы приказ лезть ко мне в штаны, с каким бы выражением лица проделала? Наверняка с очень серьезным: партийное поручение. А я не предлагаю. И дело не в высокой морали — они же, сволочи, моментально прибегут шантажировать. Заставить меня эдаким способом продать Родину сложно, но поссорить с Любкой — вполне. Ну его…

Еще и идейная. Непосредственность, с которой она время от времени начинает вещать сплошными лозунгами, меня откровенно пугает. Если так заговорят все четыреста миллионов китайцев, большие проблемы весь мир ожидают. Ведь не дура — видно, когда говоришь на другие темы, — и образованная. Все рассматривает с точки зрения последнего указания руководства партии. Что вчера они бормотали прямо противоположное и призывали бороться с Гоминьданом, а сегодня с трибун вещают про общие интересы, совершенно не сбивает ее с толку. Партия лучше знает.

Искупает этот страшно раздражающий недостаток исключительно наличие красоты. Без шуток, очень красива. Хоть маленькая, но мордочка просится на обложку журнала. И ладненькая. Все в лучшем виде. Я даже сфотографировал и отправил в газету. Не в свою. В любимую американскую. Там непременно напечатают в виде иллюстрации к очередному обзору. Любят они это дело. Вот и пирамиду потом пощелкаю.

И переводчица прекрасная. Без особых усилий способна выдавать практически синхронный перевод на русский. Где училась — не понять. Не в здешнем же учебном заведении. Успел получить великое счастье ознакомиться с учебной программой. Половину времени отнимают собрания с магическими заклинаниями из последней речи партийного начальства.

Без цитат и восхвалений слова не говорят. Сплошная пропаганда, осложненная еще и регулярными критическими речами. Зато быстро выучил «Ваньсуй!..» («Да здравствует!..»). Это слышно чаще всего на митингах. Обычно славят Бо Гу, как руководителя партии, но иногда это продолжается с десяток раз. И лидеров рангом пониже, и Китай вообще. А также нерушимую дружбу рабочих, крестьян, и в моем присутствии обязательно Русь поминают. Лозунгов много, учебы не наблюдается.

Это касается не только учеников в школах и университете. В армейских подразделениях в обязательном порядке присутствуют критика пополам с самокритикой. Жуткое зрелище. Сначала собственные товарищи поливают тебя помоями, потом встает сам виновник и размазывает их по себе уже добровольно, с речами о покаянии.

И это в Китае! Нет ничего для местной культуры страшнее публичной критики. Потеря уважения и падение не только в глазах окружающих, но и в собственных. Видимо, на это и рассчитано. Любого можно поставить в униженное состояние, навесив ему совершенно дурацкие обвинения. И не стоит утверждать, что таким образом можно выявить шпионов. Как раз они всегда будут вести себя абсолютно правильно и громче всех критиковать товарищей, выслуживаясь.

Ага. Вот и появилась. Во всей красе. Ее не портит даже дурацкая одежда. Что за странная манера всем дружно одеваться одинаково? Темная хлопчатобумажная куртка и такие же штаны. На ногах тапочки, сплетенные из веревки. Эту одежду называют «даньи». Большинство еще щеголяет в сплошных заплатах. Бедность здесь жуткая. Половина контролируемого района — горы, промышленного производства мизер, сельскохозяйственное в большой яме, а торговли почти нет. Гоминьдан раньше проводил политику блокады, а с японцами не очень поторгуешь. Хотя связи определенные имеются. И там, и там. Да и с нашими слегка общались на бытовом уровне.