Книга Первый судья Лабиринта - Алексей Кирсанов

Андрей сбросил мне свободный конец веревки с креплением.

— Сможешь пристегнуться?

— Думаю — да.

Я осторожно, перехватывая канат то одной, то другой рукой, стал оборачивать его вокруг пояса. Мой плащ полетел вслед за Андреевым.

— Вытащить-то вытащит. Обратно в Лабиринт! А нам осталось два шага…

Я не стал напоминать, что кто-то только что не хотел никуда идти…

Кое-как мы слезли. Сползли. Спустились-таки с этого плато. Почти живые.

Поэт был прав: лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал. И никогда не будешь!

Молча смотав веревку, убрали ее в мешок. Руки-ноги, гудевшие от только что пережитого напряжения, требовали оставить их в покое. Порванный в двух местах плащ Андрея сняли с куста. Мой — вообще не нашли. Но у меня хоть колет почти не пострадал, не считая потерянных в драке пуговиц. Андрею же пришлось свой выбросить вместе с рубашкой — кружева превратились в лохмотья. Впрочем, как и штаны, которыми он при спуске цеплялся за каждую неровность.

— Одно из двух. Либо ты заворачиваешься в плащ, как античный бог, либо достанешь свою одежду, — заключил я.

— Что-то я не слышал, чтобы боги заворачивались в плащи, — пробормотал Андрей, вытаскивая пакет. Через пару минут он уже облачился в свой бежевый костюм и нормальные ботинки. Значок прицепил на рубашку, спрятав под пиджак. А я так и остался в прежнем образе, накинув его плащ себе на плечи.

Чудесная парочка.

— Интересно, что сказал бы Артур, — задумчиво произнес эссенциалист.

— Он матом не ругается, — ответил я. — Интересно, что скажет Рита.

Андрей быстро посмотрел на меня.

— Адаптер!

Я хлопнул себя по ушам, по груди.

— Посеял! — кивнул Андрей. — А флешка?

— Флешка вот, — вздохнул я.

— Ну и черт с ним, возьми мой.

— А ты?

Андрей молча снял гарнитуру и стал прилаживать ее на меня.

— Не надо, тебе сейчас нужнее!

Андрей помотал головой.

— Либо мы с ней поймем друг друга без всяких переводчиков, либо нам и техника не поможет!

Резонно. Я не стал спорить.

— Пойдем, спутник, — вздохнул он, и мы двинулись к домику.

Сверху расстояние казалось гораздо меньшим. На деле пришлось шагать целый час чуть не по колено в снегу, пока мы не добрели до круглого колодца. Здесь начиналась утоптанная дорожка к крыльцу. Метров сорок — и мы у дома. Аккуратненький домик, словно из сказки, с цветными стеклами в окошках…

И дым из трубы.

— Кто-то есть! — сказал я, присев на край колодца, чтобы вытряхнуть снег из башмаков. — Если хочешь, давай ничего сразу говорить не будем. Давай посмотрим на ее реакцию сначала, а там сообразим.

Мне хотелось выработать стратегию, тактику, беспроигрышный вариант.

— Ты, главное, не волнуйся, а лучше вообще молчи, я сам начну разговор.

В это время дверь домика отворилась, появилась девушка. Высокая, с двумя длинными светло-русыми косами, в пышном зеленом платье с передником.

— Да, — сказал я, — вполне ничего. К такой можно и в костер. Но ты, главное…

Андрей меня не слушал уже.

Он бросился навстречу Рите.

Забыв свой страх, неуверенность, осторожность, разговоры о долге и прочие глупости.

А Рита бежала к нему.

На полдороге они встретились, Андрей подхватил ее на руки и стал целовать.

И судя по всему, ей было неважно, как он выглядит.

…А снег все никак не вытряхивался из моего башмака…

…Я обнял ее, благодарный судьбе,

И в танец увлек за собой,

А флейта играла сама по себе,

Ей вторил незримый гобой.

Колышется пламя оплывшей свечи,

И знаю — не надо речей,

Ведь губы твои как огонь горячи,

А сердце — еще горячей…

* * *

Вот честно: не люблю фэнтези. Жизнь-то гораздо интереснее придуманных историй. А уж сколько нам с Андреем пришлось пережить…

Андрея я очень хорошо понимаю: Рита и красавица, и умница, и добрая… А главное — Как хорошо, что она его дождалась!

Андрей сказал, что обвенчается с ней в местном костеле. Готов на время стать католиком, как все бавардийцы.

На мой вопрос насчет дальнейших планов эссенс ответил: «Не знаю. Но пока я остаюсь здесь».

И это правильно. Сколько можно мыкаться, должен же у них быть медовый месяц, вполне заслужили!

А вот я домой пока не собираюсь. Сегодня утром я умывался холодной водой у колодца, когда неожиданно со стороны гор появились Дитрих и Тери. Менестрель поздоровался и, ни о чем не спрашивая, предложил мне пойти с ним по дорогам.

— Я музыкант, страж этого мира. Но и в другие миры заглядываю. Твой товарищ, как мне кажется, нашел то, к чему стремился. Теперь ты со спокойным сердцем можешь оставить его здесь.

Он перевел глаза на домик и со вздохом произнес:

— Фройляйн Зеленые Рукава…

Потом повернулся ко мне:

— Стан, мы с Тери будем очень рады, если составишь компанию…

Тери переливчато свистнул: «Соглашайся, друг!»

Я посмотрел на них обоих: юношу и хорька. В самом деле — Дитрих сейчас самый подходящий для меня товарищ. По несчастью. Хотя несчастным я себя не чувствую. Тоска пройдет, было бы занятие.

— Согласен, — улыбнулся я, протягивая менестрелю руку. Тот с радостью пожал ее.

Дитрих хотел увести меня немедленно, но я не мог уйти, не попрощавшись с Андреем. Со своим братом.

Мы договорились отправиться завтра на рассвете.

…А вечером мы сидели втроем у печки — Андрей, Рита и я. Потрескивал огонь, за окном падали снежинки…

— Андрей, я все думаю про ту историю, о магах и людях. Про Лабиринт и паутину. Это что — ваша официальная версия обустройства мира?

Андрей, щурясь на огонь, улыбнулся.

— Сказка-то? Представляешь — да, одна из версий. Но есть и другая. О том, что Мегавселенная сама похожа на лабиринт. Помнишь детскую игрушку — прозрачный кубик с перегородками, а внутри катается шарик, и надо перегонять его с одного уровня на другой?

Точно. Была у меня в детстве такая.

— Так вот. Шариков много. Это миры. И они перемещаются по уровням Мегавселенной. А иногда — сталкиваются…

— И происходит наслоение? — понял я.

— Угу. Стас! — спросил он вдруг. — Ты не передумал уходить? Может, останешься?