Книга Концепция лжи - Алексей Бессонов

– Ты много не знаешь, Антон. Меня невыгодно убирать.

– Торгаш… какой же ты вонючий торгаш. Человек должен отвечать за свои действия – слышал?

Леон подождал, пока Мельник отключится, потом положил коннектер на стол и отпил наконец вина.

– Они ждут, что я начну метаться, – произнес он, задумчиво глядя в чашку. – А зачем я буду метаться? Это пускай они прыгают в свое удовольствие. И посмотрим еще, кто тут у нас наивный.

Он протянул руку к коннектеру и набрал несколько цифр на дисплее.

– Николай? Это я. А, новости… нет, поздравлять меня рано. У меня проблема. Я должен стребовать должок. Да, я буду ждать, но времени у меня мало.

Макрицкий налил себе еще вина и сел в кресло. Следовало включиться в мировые новостные сети, но он не испытывал особого желания слушать писклявые вопли обманутых в лучших чувствах брюссельских прохвостов. Леон и так знал, чтоони сейчас говорят. Сперва все все отрицают, даже если речь идет об очевидных фактах. Вот завтра будет интереснее…

… В начале девятого он подхватил две увесистые сумки и чехол с саблей, поправил на голове клетчатую кепочку со смешным помпоном и вышел из дому. Вплотную к подъезду стоял массивный черный «Майбах» с дипномерами украинского посольства. Леон раскрыл заднюю дверь, поставил на пол за передними сиденьями свои пожитки и уселся на упругий кожаный диван. Слева уже сидел крепкий горбоносый мужчина в непроницаемо-строгом костюме.

– Изрядного переполоху вы наделали, пан Леонид, – мягко сказал он, когда автомобиль почти неощутимо выехал со двора. – Если я скажу, откуда нам звонили, вы можете и не поверить.

– Из 3-го управления, – слегка усмехнулся Леон.

– Да, – его собеседник, кажется, немного удивился. – Надеюсь, в Киеве знают?

– Это уровень Союза.

Дипломат молча покачал головой. По-видимому, до него начало доходить. Протянув руку, он раскрыл спрятанный в перегородке бар и достал бутылку холодного шампанского.

– Будете?

– И вы туда же? Поздравлять меня рано. Ноги бы унести.

– Это мы взяли на себя. Аэропорты относительно вас действительно заблокированы, по крайней мере, до завтрашнего утра, но для нас, как вы понимаете, это не проблема. Мы могли бы вас укрыть, но раз вы считате, что вам лучше находиться дома, – что ж, так тому и быть. Там московские преследователи вас вряд ли достанут. А завтра они станут и вовсе бессильны.

– Вы что-то знаете? – покосился на дипломата Макрицкий.

– В генпрокуратуре сейчас нечто вроде боевой тревоги.

– Понятно… ну что ж, давайте ваше шампанское.

Дипломат – хотя Леон, конечно, прекрасно понимал, какой перед ним «дипломат» – судя по возрасту полковник, не меньше, протянул ему наполненный бокал и вдруг схватился за левое ухо.

– Да, – тихо проговорил он. – А? Вот ведь упрямые… ладно, хлопцы, дайте им по жопе, только чтоб без шума. А за вами упорно идут, – сообщил он Леону с улыбкой. – Но это ничего, в ФСБ знают, а у нас хватает хороших ребят. Сейчас они их передадут из рук в руки и поедут дальше.

– Я полагаю, за мной идут частные лица? – прищурился Леон.

– Не совсем. В некотором роде это ваши коллеги. Непрофессионалы, так сказать. Ну что ж, сами лезут в пасть следователю.

Макрицкий покачал головой. Антон, оказывается, куда более самонадеян, чем ему показалось сначала. Впрочем, о контакте Артюхина он знать не мог по определению, так что все достаточно логично. Появление посольской машины, очевидно, сильно дезориентировало исполнителей, но отступать они все же не решились. Сами виноваты.

Шампанское немного расслабило его, Леон представил себе, как вернется в конце концов в Москву и Коровин расскажет ему о подробностях штутгартского шоу. Наверное, это будет весьма забавно. И молодец, кстати, Каплер – как там сказал Троянов – не только Ямада, а еще и какие-то его подручные? Значит, все верно, он успел перехватить «исполнителей» запланированных на лейпцигские переговоры и теперь они общаются с независимыми европейскими прокурорами. А завтра к ним в гости пожалуют прокуроры московские.

Одно странно – почему все же Штутгарт? В Москве представление было невозможно по политическим причинам, логичнее всего смотрелся Берлин. Неужели и там решили перестраховаться? Впрочем, скоро все это станет ясно…

Посольский «Майбах» привез его на окраину Москвы, в большой транспортный терминал, где стояли под погрузкой тяжелые конвертопланы со всех концов земного шара. Водитель показал что-то охраннику, и машина двинулась вглубь терминала, мимо огромных дисковидных грузовиков со сложенными сейчас пилонами двигательных установок.

– Мы приехали, – сказал Леону дипломат, когда впереди показался готовый к старту конвертоплан с логотипом одесской транспортной компании на борту. – Через час вы будете в Киеве. Там вас уже ждут.

Макрицкий затащил вещи в пилотскую кабину, пожал руку своему неожиданному спутнику и захлопнул за собой люк. Тотчас же взревели двигатели, и конвертоплан медленно пошел в темное вечернее небо.

В Киеве шел дождь пополам со снегом. Пилоты посадили машину на старом Голосеевском терминале, и под трапом его действительно ждали. Деловитые хлопчики в кожаных куртках с профессиональной сноровистостью сунули Леона в теплый салон старенькой «Истрицы», и без лишних слов повезли через мерцающий миллионами огней город. Леон оценил их подготовку – от ворот семейной усадьбы машина отъехала только после того, как ему открыли калитку.

– Что случилось? – недоуменно спросил отец, оторванный его прибытием от позднего ужина.

– Ничего, – совершенно буднично ответил Леон, раздеваясь. – Устал. Где мама?

– Они с Лялькой у Анохиных. А ты… Ты сошел с ума? Ты что, опять пьян?

– Папа… – Леон тяжело вздохнул. – Я не пьян, но, наверное, буду. Ты смотрел новости?

– Смотрел, – сразу помрачнел отец.

– Вопросы?

– Ты хочешь сказать, что…

– Папа, я хочу сказать, что многое кончилось. И для меня тоже. А еще я хочу коньяку. Дед дома?

– У себя.

Леон поднялся в кабинет деда. Тот, уже видевший в окно его приезд, встретил его без лишних вопросов – пожал руку и показал на кресло.

– Дед, дай коньяку, – попросил Леон.

«Почему я не ощущаю себя дома?» – вдруг подумал он.

– Ты как-то влез во всю эту историю, – утвердительно произнес дед, доставая пузатую темную бутылку.

– Я в нее не «влез», – тихо ответил Леон. – Без меня она бы не состоялась.

– Понятно… и теперь?

– Не знаю, – Леон едва расслышал собственный голос. – За мной идут, и пока что я должен побыть здесь – по крайней мере, до тех пор пока не разойдутся круги на воде.

– Я отправлю тебя в Крым, – шевельнул бровью дед.