Книга Путешествие Черного Жака - Андрей Егоров

— Даже если только подозрение какое будет. — Гумбольт еще раз ткнул меня кулаком в ребра и направился восвояси.

Попутно он поймал за воротник одного из пьянчужек — бедолага вывалился из дома, где я расположился на постой, — и с силой треснул его в ухо.

— Неча с прынцем наливаться! — наставительно сказал Гумбольт потиравшему ухо пьянице.

— Да я че, я ж только познакомиться.

— А ну… — Король свирепо занес над ним свой кулак, и пьянчужка поспешно кинулся бежать.

— Так-то, — зло сказал Гумбольт, сплюнул себе под ноги и направился дальше…

Да, с тестем мне явно не повезло, хорошо хоть, что я не знал тещу. Представляю, что это была за мегера, если родной муж отдал стражникам приказ сбросить ее со скалы.

День прошел в жестоких и тщетных трудах. Я сидел на крыльце домика, где меня устроили на постой, когда по приказу Гумбольта мне доставили пилу, топор, рубанок и прочие плотницкие принадлежности, обращаться с которыми я был не обучен.

— Король велел передать, — заметил один из гонцов, — чтобы начинали строиться… Завтра придет проверить, как обстоит дело.

— Прекрасно, — яростно проворчал я, — передайте ему, что я начинаю трудиться в поте лица.

Я взял в руку топор и яростно сжал твердую рукоять. Потом поморщился и отправился в лес валить деревья. Я валил их до самого позднего вечера, содрал едва затянувшиеся мозоли на руках, сильно вымотался и все это время ругал короля Гумбольта на чем свет стоит. Могу пари заключить, что такой брани эти многовековые осени не слышали с самого рождения.

Время от времени из чащи выглядывали бородатые карлики. Скорее всего, это были шпионы Гумбольта, который послал их проследить, продолжаю ли я заниматься делом или снова приложился к глиняной кружке.

Когда стемнело, я отправился в свое временное обиталище, где без сил рухнул на постель.

Я уже совсем было собирался уснуть, повернулся на бок и подложил под голову руку — никак не мог привыкнуть к мягкой перине, — когда в окно кто-то едва слышно постучал. Я напряженно прислушался к тишине — не показалось ли. Вкрадчивый стук повторился, так что я счел необходимым встать с постели и приотворить окно. Из темноты на меня уставились два почти круглых глаза на гладком девичьем лице. Карлица была одета в сарафан, а в руках держала наполненный до краев кувшин со светлым элем.

— Можно мне войти? — спросила она.

«Этого еще не хватало», — промелькнуло в моей голове, и я вспомнил мозолистые кулаки короля Гумбольта.

Мне представилось, что будет, если он застанет нас во время этого свидания. Что он подумает, вполне очевидно — последствия было страшно представить.

— Нет, — поспешно ответил я, — нельзя.

— Я принесла тебе светлый эль, — проворковала она тоненьким невинным голоском, однако я был непреклонен.

— Прекрасно вижу, — сказал я, — шла бы ты подобру-поздорову.

Пожалуй, с моей стороны такое обращение было чрезвычайно невежливым, но говорить с ней иначе значило зародить надежду. Этого я не мог позволить, учитывая свое нынешнее положение и возможность когда-нибудь стать королем, которую я никак не мог упустить.

— Я служанка в избице Гумбольта, — быстро заговорила она, — у меня есть для тебя что-то, что тебе очень пригодится.

— Эль? Давай сюда. — Я приоткрыл окно и протянул руки.

— Мне нужно зайти, — она быстро отдернула кувшин, — здесь невозможно говорить о таких серьезных вещах.

— Ладно, — я воровато оглядел улицу: как будто никто за нами не наблюдал, — иди к двери.

Она поспешно прикрыла ставню, я впустил ее и зажег свечу. Пламя отбрасывало блики на ее приятное личико. Она поставила кувшин на стол и уселась на табурет.

— Думаю, ты не знаешь, что тебя ждет, поэтому я решила предупредить тебя.

— И что же меня ждет? — недоверчиво спросил я и схватил кувшин со стола. — Что-нибудь ужасное?

— После того как ты женишься на Римуле, палач отрубит тебе ступни ног, чтобы ты навсегда остался с нами и помог нам стать высоким народом.

Кувшин выскользнул из моих рук и с оглушительным звоном раскололся.

— Что? — переспросил я, мне показалось, что я ослышался: Гумбольт, конечно, выглядел очень суровым, но не настолько же, чтобы изувечить мужа своей дочери.

— Они хотят отрубить тебе ступни, — повторила служанка короля, — а я вот решила тебя предупредить.

— Ну спасибо тебе, добрая душа, — ответил я, затравленно озираясь. — Считай, что я твой должник.

Я вскочил на ноги, соображая, что мне необходимо захватить с собой. В первую очередь я взял с полки огниво — когда-то оно было для меня совершенно бесполезным предметом, немного еды — пироги и картошка остались после бурного приема, — и две свечи — блуждать в темноте не слишком приятно. Все вещи я сунул в мешок и замер, глядя на предупредившую меня об опасности девушку.

— А тебе что толку меня спасать? — с подозрением спросил я. — Тебе что, от меня что-нибудь нужно?

Она покраснела, потупила взгляд:

— Просто Римула очень жестокая, я не люблю ее, она согласна на то, чтобы тебя изувечили, говорит, что так ты навсегда останешься с ней и никуда уже не денешься, а мне тебя очень жалко стало. Ты такой красивый.

— Просто жалко? — переспросил я.

— Нет, не просто. — Она вдруг кинулась ко мне, схватила ладонь и принялась жарко целовать ее. — Прошу тебя, сделай мне высокого ребенка, тогда я стану приемной дочерью короля, а мой мальчик, твой сын, будет наследным принцем… Прошу тебя…

Я несколько опешил от такого неожиданного поворота событий и попятился к двери.

— Ну, я даже не знаю… Что, прямо сейчас сделать?

— Прошу тебя… прошу тебя. — Ее глаза наполнились слезами.

— Мне кажется, я не готов, да и должен спешить… рассвет… если тебя тут найдут…

На лице ее читалось такое обожание и такая надежда, что меня прошиб холодный пот.

«А почему бы не совершить доброе дело?!» — подумал я, и стал стремительно раздеваться.

— Давай, скидывай одежду, — решительно сказал я карлице, — нельзя терять время… У меня его нет. Только потом ты проводишь меня к подземному ходу, через который я смогу выбраться из вашего чертового государствия.

— Конечно, провожу, конечно… конечно… — Слезы счастья брызнули из ее глаз.

В темноте она была страстной и горячей. Разница в росте сначала несколько мешала нашему объединению, но в конце концов мы нашли оптимальное положение тел. Деревянное ложе, сколоченное местными мастерами, едва слышно поскрипывало, а служанка короля издавала слабые стоны. Я все время опасался, что нас застанут и тогда меня схватят под руки несколько приземистых бородачей и потащат на заклание, но в течение долгих десяти минут, пока все происходило, так никто и не появился. Наверное, бдительность Гумбольта усыпили мои тяжкие дневные труды, когда я упражнялся топором.