Книга Священный огонь - Брюс Стерлинг

Она подползла к краю могилы, она словно с ума сошла. Наркотики лишь подхлестнули ее горе. Майа схватила ее за ногу и оттащила назад.

— Отойди от него, отойди подальше и успокойся. Мне сейчас нужно будет его разрезать.

— Майа, да как ты можешь! Как ты смеешь его пилить? Это же не кусок мяса, это Бруно!

— Прости меня, дорогая, но если бы ты, как я, пережила эпидемию чумы, то знала бы, что, если люди умирают, они умирают на самом деле. — Ей лучше было бы придержать язык, но сейчас это не имело никакого значения. Тереза была вне себя от горя и не слушала ее. Тереза выла, как дикий зверь, эхо разносило эти стенания по всему лесу. Стон первородной скорби и невыносимой боли.

Майа обнаружила в рюкзаке Терезы упаковку альсионажа. Это было довольно слабое средство, и она вытащила шесть ампул. Тереза не сопротивлялась, когда Майа сделала ей уколы в шею. Не помня себя от горя, Тереза стонала, скорчившись, как дитя в утробе матери. Сжимала свою некрасиво вывернутую руку. Наконец успокоительные уколы сделали свое дело, и, придя немного в себя, она приподнялась.

Майа принесла остатки минералки и начала обтирать руку Терезы своей влажной ладонью. Этот выплеснувшийся лакримоген оказался мерзейшим веществом. Им вполне можно было убить. Трудно представить себе более молчаливого убийцу.

Майа подошла к краю могилы. Бруно был мертв. Она закрыла ему глаза. И наполнила гиподермик.

— Что же, громила, спи спокойно, — сказала она ему. — Ты нашел себе послушную девочку, и она была счастлива тебе помочь.

Когда она кончила, уже совсем стемнело. Это была отвратительная работа. Как ужастик на медицинскую тему. Но и этого сходства с медициной хватило, чтобы она почувствовала: работа сделана честно и добросовестно.

Тереза понемногу успокаивалась. Она была молодой и сильной. Молодые могут горько плакать, а их настроение иногда меняется несколько раз в день. Старики на такие перемены не способны. Тереза и Майа поплелись к машине.

— А где его чемодан? — спросила Тереза. Она дрожала, глаза красные от слез.

— Я положила его в багажник вместе с одеждой и инструментами.

— Дай его мне.

Тереза с нескрываемым волнением рылась в чемодане Бруно. Она нашла невзрачную металлическую коробочку. Открыла.

— Не могу поверить, — проговорила она, и ее как будто захлестнула волна неожиданной радости. — Я была убеждена, что он решил надо мной посмеяться.

— А я думала, что он собирался тебя убить.

— Нет, не собирался. Просто выпрыснул немного лакримогена. Ему хотелось, чтобы женщина оплакала его. Я выплакала все слезы, и мне сейчас легче. Я себя нормально чувствую. Больше не буду плакать. Посмотри, Майа, посмотри, что он мне оставил! Погляди — вот прекрасное наследство моего покойника. — Она показала ей небольшой медальон с ушком. Он лежал на черном бархатном ложе и был украшен двумя дюжинами маленьких, похожих на точки раковин.

— Ракушки? — спросила Майа.

— Это каури, — ответила Тереза. — Я богата! — Она аккуратно вынула медальон, захлопнула металлический футляр и бросила его в багажник. — Пойдем, — сказала она, держа медальон обеими руками. — Пойдем выпьем. Я столько плакала, а теперь умираю от жажды. Не могу поверить, что я это сделала. — Она открыла дверцу и забралась в машину.

Они отъехали. Шины затрещали по ветвям и подняли клубы пыли. Тереза внезапно обернулась через плечо и улыбнулась.

— Не в силах в это поверить, но я победила! — повторила она. — Я уезжаю отсюда. Теперь у меня совсем другая жизнь!

— Каури… — задумчиво проговорила Майа.

Машина пробиралась по темным заросшим тропинкам, ведущим к шоссе.

— Это не какой-нибудь хлам. В наши дни мир завален хламом, — заметила Тереза, передвинувшись на сиденье. — Виртуальностью и подделками. Мы все превратили в хлам. Алмазы и разные там драгоценности подешевели. Деньги… да сегодня каждый может подделать деньги. Марки ничего не стоит подделать — смех да и только. Деньги стали просто единицами и нулями. Но настоящие каури, Майа! Никто не способен подделать настоящий жемчуг.

— А может быть, это как раз поддельные каури. Ну, в общем, хлам.

Обеспокоенная Тереза вновь взяла медальон. И улыбнулась.

— Нет-нет, погляди на эти отметинки, погляди на разводы. Настоящие каури рождаются много лет под действием органических процессов. Каури слишком сложно подделать. Они настоящие! На такой глубине их теперь и не собирают. Такая редкость! Такое мало у кого есть! Да они стоят целое состояние! Столько, что я теперь могу делать что угодно.

— И что же ты собираешься с ними делать?

— Конечно, я займусь бизнесом, буду расширяться. Выберусь из этого болота на Виктуалиенмаркт. Открою настоящий магазин. В хорошем здании, люкс, в общем, в небоскребе. Для настоящих покупателей с настоящими деньгами! Я еще слишком молодая, чтобы стать владелицей супермаркетов, но, когда у меня в руках такое чудо, это ко мне тоже придет. Найму стариков, опытных людей, и они будут на меня работать. Найму бухгалтера и адвоката. Начну действовать вполне законно. Без всяких там глупостей. С нормальной бухгалтерией, и налоги стану платить!

— Звучит весьма оптимистично.

— Моя мечта наконец-то сбылась. Теперь на меня обратит внимание мир высокой моды. Я буду получать одежду от профессиональных дизайнеров. А с тряпьем покончено. Тряпье, тряпье, тряпье… О, как же я устала крутиться и цепляться за жизнь!

— Надеюсь, что никаких осложнений с дружками Бруно у тебя не будет.

— Конечно нет, — ответила Тереза. — Неважно, что ты думаешь об обществе, но они делают этот мир лучше. Правда, они улучшают его. А дружки Бруно — что ж, полиция ими займется. Это и медицинский вопрос, и деньги, и наблюдение… Это срабатывает. И плохие ребята от этого мрут. Их и так с каждым годом все меньше и меньше. Криминальный мир вымирает. Они уже старые, но долгое время были очень сильные, а сейчас уходят, исчезают, как болезнь. Тут есть что-то трагическое, но… это огромное политическое достижение.

Майа устало вздохнула:

— Возможно, мне не стоило давать тебе так много транквилизаторов.

— Не говори так. Неужели ты не видишь, что я счастлива? И ты могла быть счастлива вместе со мной. — Она посмотрела Майе в глаза: — Почему ты так изменилась, Майа? В Мунхене ты была очень веселой. И куда все делось?

— Твое настроение идет по синусоиде, моя дорогая. Постарайся говорить поменьше. Успокойся. Я очень устала.

Тереза опять пересела.

— Конечно, ты очень устала. Но ты была такой смелой! Прости меня, Майа. Огромное тебе спасибо.

Они долго молчали. Тереза вновь немного всплакнула. И наконец уснула.

Они проезжали по ярко освещенным сельским полям. Лицо Терезы светилось миром и спокойствием.

— Теперь ты на другой стороне, — мягко сказала ей Майа. — Теперь ты смешная маленькая буржуйка. Я даже не верила, что лекарство подействует именно так. Я не верила, что оно так хорошо подействует. Моя вина! Я сама жила когда-то в этом мире. Даже не верится, что ты так стремишься жить в мире, который я больше не в силах выносить. Ни минуты. А теперь я вне закона и научилась свободно дышать. Путь назад мне закрыт. И вдова уже вышла на мой след. Она знает. Мне известно, что она знает. Она готова арестовать меня хоть сейчас, несмотря на все ее терпение и любезность. Тебе известно, кто такая вдова?