Книга Клинки сверкают ярко - Илья Новак

Я присел. Пол и противоположная от спальни стена обрушились.

Происходило что-то очень странное. На самом деле они не обрушились, на какое-то мгновение разрозненные камни и мраморные плиты зависли, а потом со стуком посыпались вниз, выстраиваясь лестницей.

Широкая длинная лестница, ее ступеньки возникали одна за другой — камни и плиты, подскакивая, занимали определенное место, и я, не удержавшись, покатился по ним сквозь бушующее море эссенции.

Я успел увидеть весь город, скопище аналогов, конусы Торгового Лабиринта, крошечный Общественный Столб — и продолжал катиться вниз, к двум десяткам темных силуэтов, поднимавшихся навстречу.

Вокруг меня возникла решетка из светящихся линий.

Еще в первый раз я заметил это — решетка что-то изменяла в моем аналоге, слегка перестраивала его. Я начинал чувствовать себя иначе, возникала другая сущность. Она почти не способна была связно мыслить, но зато обладала мощными инстинктами.

Я или кто-то, чьи свойства перенял мой аналог, развернулся и поскакал вверх, в каждом прыжке перемахивая через несколько ступеней. Лестница заканчивалась неширокой площадкой перед дымным шаром — спальней Протектора. В шаре имелось отверстие, соответствующее двери, и из него вдруг вылетел поток «горючих слез». Мой преображенный аналог оттолкнулся задними конечностями и, вытянув шею, перескочил через поток, устремившийся дальше, навстречу темным силуэтам.

В прыжке стало видно, что сбоку на лестницу выбирается аналог Красной Шапки. Тут же из отверстия в шаре покатились «кактусы» и что-то еще, десятки ловушек заскакали вниз по ступеням. Мой аналог затанцевал между ними, то становясь на дыбы, то отскакивая. Один из «кактусов» чуть не угодил в него, но аналог нагнул голову, и только тогда я понял, что он имеет остроконечный выступ вроде шипа или рога. Насадив на него «кактус», мой аналог изогнулся и перебросил ловушку через себя, на поредевшие силуэты внизу.

Аналог вскочил на ровную площадку перед шаром-спальней и остановился сбоку от отверстия, чтобы льющийся наружу поток ловушек не задевал его. В этот момент поток иссяк.

Светящиеся линии силуэта потускнели и исчезли, я снова стал собой и окинул взглядом лестницу.

Из двух десятков аналогов внизу осталось только двое. Один — Красная Шапка — спускался, второй, незнакомый мне, поднимался ему навстречу. Ничего, кроме лестницы и дымного шара на ее вершине, невозможно было разглядеть. Лестница поднималась из океана бушующей эссенции. Такого я еще не видел, разыгралась небывалая буря — наверное, все упорядоченные части Патины в округе порушились.

Два аналога медленно сходились, пока еще не вступая в схватку. Я вышел из Патины.

В реале лестницы не оказалось. У приоткрытой двери спальни оставался неширокий ровный участок коридора, а дальше начинались развалины — обрушившиеся полы и стены образовали склон, над которым серело небо. Вечерние Кадиллицы освещали догорающие пожары. По руинам, перепрыгивая с камня на камень, спускался Красная Шапка. Почти у самой земли лежали трупы эплейцев, а нанятый ими незнакомый мне колдун поднимался навстречу Шапке. Тот остановился, высокомерно скрестив руки на груди, и поджидал противника.

Я сидел, привалившись к стене возле двери. В спальне стояла гробовая тишина. Было холодно, сквозь широкий пролом в коридор задувал ветер.

Сжав рукояти сабель, я поднялся. Глубоко вздохнул, повернулся и шагнул в спальню.

Широкая кровать под цветастым балдахином. На ней — Протектор.

Я пригляделся. Нет, она еще была жива.

Но она умирала.

Призрак и кол

1

Когда я попал сюда полгода назад, то почти не разглядывал спальню — на это просто не было времени. Общая картина осталась в памяти, но не подробности. Я шагнул вперед и остановился.

Эта роскошь казалась слишком яркой, слишком кричащей. Темный, очень пышный ковер с картиной: джунгли, свисающие с ветвей лианы, озерцо, и на его берегу голый гоминид с пучком дротиков и бумерангом. Подсвечники — запрокинутые звериные головы с разинутыми пастями, из них торчат свечи, воск стекает в пустые глазницы. Тяжелые портьеры, лепнина на потолке, статуи по углам, картины в рамах. Слева от кровати стояло кресло, рядом стол, за ним еще одно кресло, все это с изогнутыми золочеными ножками. В первом кресле сидел Большак, привязанный к подлокотникам и ножкам. Он сидел, скрючившись, его рот был приоткрыт, а глаза обращены ко мне. Плечо, левая рука, подлокотник и часть кресла в крови.

В кресле у стола расположился Самурай, перед ним стояло несколько горшков, рядом лежали туго набитые мешочки. Я примерно представлял себе, что в них — сухожилия и ушки, суставы, куски косточек, глазные яблоки, заклинания, которые он просто швырял через дверь навстречу нападавшим.

Кровать, раза в три больше той, что находилась в нашем поместье, была средоточием нелепой роскоши. Балдахин состоял из атласа и разноцветных птичьих перьев, с него свисали витые шнурки и сеточки из золотой проволоки. Одеяло, простыни, подушки имели цвет запекшейся крови. По углам кровати высились четыре резные деревянные фигуры, стоящие на задних лапах лис, медведь, волк и кабан.

Очень смуглая женщина раскинулась на кровати. Высокая, ростом даже выше меня. Одеяло укрывало ее до пояса, ночная рубашка сползла с плеча.

Огненно-рыжие волосы, пышные и длинные, расстилались по подушкам. На ее лбу и груди блестели бисеринки пота, полные алые губы приоткрыты. Она дышала тяжело, почти с шипением выпуская воздух раздувающимися ноздрями. Глаза были полузакрыты.

Протектор Кадиллиц Безымянный-9, когда-то — дочь барона Харга Зара, Агнесса Зара. Она умирала, я видел это так же отчетливо, как и то, что на левой руке привязанного к креслу Дитена Графопыла отрезаны два пальца.

— Любуешься? — спросила она низким голосом.

Я сделал еще один шаг, оперся о деревянную голову кабана и перевел взгляд на Самурая. Он молчал, кривя губы в усмешке, и перекатывал на ладони глиняный кувшинчик.

Призрак выступил из темного закоулка сознания, постукивая колом по стенкам моего черепа и оставляя наполненные красной жижей следы.

— Что снаружи? — спросила Агнесса. Я улыбнулся ей.

— Твой эльф закидал ловушками эплейцев, но их колдун и Красная Шапка целы. Сейчас они сцепятся и…

Мою метку пронзил импульс, за дверью мелькнула яркая вспышка.

— Плазмоди там нет? — В голосе Протектора не было удивления.

— Нет, и мне интересно, почему Песчаный не хочет заполучить фиалу?

— В отличие от других, он знает, что находится в ней. И хочет просто уничтожить ее. Ведь он мой старый враг.

Я опять взглянул на Самурая, помимо воли слыша это — топ… Топ… ТОП… — и видя, как Призрак бежит за мной по старому кладбищу, в его руках кол, а на колу…