Книга Четвертый тоннель - Игорь Андреев

— Вы, мужчины, вот такие козлы! — сказала Маргарет, словно прикидываясь блондинкой.

— Это мы притворяемся, — ответил Джордж. — Чтобы тебе было интересно. Правда, Игорь?

— Конечно. Я вообще-то не люблю проституток. Я люблю умных, глубоких женщин, которых есть за что уважать. Но только при одном условии.

— При каком? — спросили они почти хором.

— Умная, достойная, уважаемая женщина должна любить секс и, когда ложится в постель, превращаться в грязную, бесстыжую проститутку.

— Йес! Йес! — закричал Джордж.

Немка снова фыркнула. Я обернулся к ней, чтобы понять, что с ней происходит, но она уже погрузилась в какие-то свои размышления. Мы с Джорджем переглянулись. Между нами пробежала невидимая искра. Мне нравятся мужики, которые любят женщин. Ему, видимо, тоже.

Вот, примерно такими были наши диалоги все время, пока я жил в этой семье. Вроде бы ничего содержательного, и всегда много разговоров, смеха, оживления, и очень много шуток ниже пояса…

Дома Джордж показал мою спальню. Чуть меньше комнаты в хрущевке. Отдельный вход с дворовой территории.

— Это раньше была комната моего старшего сына, — сказал он. — Обустраивайся. Если хочешь, там в холодильнике есть пиво.

В маленьком, величиной с крупную тумбочку, холодильнике стояло две упаковки пива по 6 маленьких бутылок.

На второй день я сделал запись в своем блоге:

«Вот я и в Австралии. Город Перт. Вчера вечером прилетел. Второй день в гостях у потрясающего мужика. Джордж, пенсионер, 54 (или около того), продал свой строительный бизнес и теперь просто оттягивается по жизни.

Здесь холодно как в России, потому что сейчас в южном полушарии зима. Днем +14, ночью +4, и дожди. Внешне — как Калифорния, только чище и веселее.

Несколько месяцев назад я принял решение поехать в это путешествие, которое откладывал много лет, и вот теперь я здесь. Такое интересное чувство, странное даже: я просто сделал это, вот и все. Никаких особых потрясений, испытаний, напрягов. Просто встал с дивана и сделал. А ведь не так давно я эту мечту списал в невозможное. А когда в феврале объявил о решении ехать сюда автостопом, без денег, многие знакомые только крутили пальцем у виска, мол, это невозможно.

А теперь сижу вот, пью австралийское красное и думаю: блядь, ну надо же, все так просто. Наверное, все остальное в жизни так же — просто встал и сделал. Так буду всегда делать, пока не подохну, всегда делать то, о чем мечтаю, до самой последней секунды жизни»…

Как-то к нам на барбекю пришла огромная толпа друзей одного из его детей, и я увидел то, что, пожалуй, было его чертой, привлекавшей меня с самого начала. Джордж общался со всеми на равных. Они, ребята и девчонки в возрасте двадцать три — тридцать два года, воспринимали его просто как одного из друзей. Если бы не его лысина и морщинистое лицо, можно было бы принять его за одного из них. Его обаяние я чувствовал постоянно. Восхищался его легкостью и простотой. Он не жил в роли старого человека. Не отделялся от друзей детей возрастом, социальным статусом и жизненным опытом. Наоборот, родив семерых детей и став миллионером, он остался доступным, простым, без малейшего намека на высокомерие, парнем. Он не претендовал на особое отношение, уважение и прочие традиционные побрякушки. И это вызывало уважение и восхищение к нему у всех без исключения…

Однажды мы с детьми Джорджа и Памеллы и их друзьями ходили в ночной клуб. Там все примерно то же самое, что в дорогих клубах Москвы, красиво и сказочно, только народ намного быстрее напивается. Это стало удивительным открытием, но в последующие дни в Австралии я смог много раз убедиться: потомки британских каторжников и колонистов пьют не хуже исконных англичан…

Каждый день мы устраивали себе маленькие развлечения. Однажды я приготовил борщ (нашел рецепт в «Яндексе»), который все они почему-то считали русским блюдом (о такой стране, как Украина, не слышали). Все были в восторге, особенно Джордж с Памеллой.

Много раз курили марихуану вместе с его младшим сыном, который продолжает бизнес отца. Сам Джордж смотрел на это сквозь пальцы, а на предложение присоединиться ответил:

— Я уже вырос из этих глупостей…

Как-то так прошло шесть дней. Наконец, я собрался ехать на север. На расстоянии девятисот километров от Перта находится город Карнарвон, где, как я выяснил из путеводителя «Lonely Planet Australia», можно найти сезонную работу на одной из многочисленных ферм. Мне требовались деньги, как минимум, на авиабилеты до Москвы, ведь ехать обратно автостопом я не собирался. Так что я рвался в гости к австралийским крестьянам…

На половине пути, близ города Джералдтон, я застрял. Смеркалось. Холодало. (Между прочим, июль в Австралии — середина зимы). Рядом — пустынная площадка АЗС, маленькое круглосуточное кафе и мотель для водителей. После часового ожидания и безрезультатных попыток остановить одну из редких машин на трассе, я начал беспокоиться. Потом понял, что делаю что-то неправильно. Не в смысле действий, а в смысле отношения к ситуации. Я не хотел принимать ситуацию какой она была, внутренне протестовал против того, что у меня могли возникнуть трудности. Осознав это, задал себе вопрос: «Что самое худшее из того, что может случиться в этой ситуации? Я сегодня до ночи не поймаю машину и застряну здесь. Хорошо. Что значит „застряну“? Мне придется провести ночь здесь. Где именно? Гм… Есть два варианта. Можно вписаться в мотель, предложив взамен вместо денег какую-нибудь помощь. Что-то вымыть, прибрать, погрузить. Второй вариант — в ночном кафе. Может быть, у них даже есть помещение, где можно поспать». Как только картина прояснилась, я почувствовал себя лучше. Перестал бороться с реальностью, исходя из того, что она не такая, как мне хотелось бы, а просто принял ее за отправную точку для дальнейших шагов.

В мотеле сказали, что абсолютно все места заняты. Менеджер кафе сказал, что пригодного для сна помещения нет, но на вопрос, можно ли расстелить походный коврик вон там, в углу, за столиками, ответил:

— Никаких беспокойств.

У них тут, в Австралии, вместо англо-американского «никаких проблем» («по problem») всегда говорят «никаких беспокойств» («по worries»).

Как только задача с ночлегом решилась, я почувствовал себя совершенно уверенно. В жизни бомжа вообще многие вещи упрощаются. Нашел ночлег — доволен, нашел еду — хорошо, нашел друзей и выпивку — жизнь прекрасна! Оставалось только, отталкиваясь от новой ситуации, найти еще более устраивающее меня решение. Я вышел из кафе, оставив там рюкзаки, и увидел огромный грузовик с прицепом, подъехавший только что. Водитель с лысиной и бородой, как у Ленина, мыл лобовое стекло, сидя на высоком капоте. Он ответил, глядя на меня сверху вниз, будто из окна второго этажа:

— Я еду через две минуты. Если успеешь, давай.

— Никаких беспокойств, — и я побежал в кафе за рюкзаками.

Грузовик Майка принадлежит ему самому. По пути он рассказывал обустройстве своей жизни: