Книга Размах крыльев ангела - Лидия Ульянова

– Интенсивная в конце коридора, после ординаторской, за процедурной. А врач мы не знаем где, мы его не пасем. – Парень вопросительно посмотрел на Вадима, ему казалось, что ответил он исчерпывающе.

Удовлетворенный ответом Вадим спокойно, без лишних слов вернул телевизионный шнур в розетку. Благодарное подрастающее поколение на всякий случай предупредительно убавило звук. Но в это время встрял со своей кровати дед – ему в этой палате редко удавалось поговорить так, чтобы кто-то внимательно слушал.

– А ты, милая, ведь Маша? – скрипучим голосом обратился он к Марии. – Вот он утром, как с тобой поговорил, так сразу курить и засобирался. Пойду, говорит, покурю…

Маша всей тяжестью осела на руке у Вадима – она сегодня вообще не разговаривала со Степанычем, не хотела беспокоить.

– А вы ничего не путаете? – из последних сил спросила она деда. – С кем он разговаривал?

– А что мне путать, я слепой, а не глухой. Он сперва поговорил с кем-то, кого Мишей зовут, но я не скажу о чем, я в туалет выходил. А когда вернулся из туалета, он как раз с тобой говорил. Лады, говорит, Маша. И отключился.

Ну да, он всегда так говорил: «Лады, Маша». Только Маша точно помнила, что не разговаривала с ним сегодня.

– А вы не путаете? Это сегодня было? Может быть, это вчера он со мной разговаривал?

– Что же мне путать, – обиделся дед, – я же тебе толком говорю, я в туалет ходил, по-большому. А я по-большому каждый день не хожу, не мог перепутать. Здесь же буфетчица окаянная каши по ложке кладет и хлеб считает, не находишься по-большомуто.

Впавшая в состояние ступора, Маша готова была и дальше слушать про физиологические особенности дедова кишечника, но Вадим не дал.

– Идем, Мария, сейчас разберемся.

И вывел Машу из палаты.

Лечащего врача на месте не оказалось, ординаторская была заперта на ключ. На всякий случай Мария сунулась дальше по коридору, в процедурную, но и там закрыто.

– Ты только не плачь, пожалуйста, – просил ее Вадим, – а то придется еще тебя утешать. Смотри, вон мужик какой-то в белом халате, пойдем-ка.

Мужик в халате действительно оказался врачом, выходил как раз из интенсивной.

– Юрий Петрович, здравствуйте, – бросилась к нему Маша, – что случилось? Я… мы в палату пришли, а его нет… Николая Степаныча то есть… То есть больного Никифорова нет…

– Здравствуйте, Мария. – Врач был серьезен, но спокоен. Спокоен так, словно в его отделении, с его больным ничего и не приключилось. – Ну что, не вышло у нас сегодня прооперироваться.

– Юрий Петрович, что произошло? Как это могло случиться в больнице? – засыпала его вопросами Маша. – Это правда, то, что мне в палате сказали? Юрий Петрович, он жив? Как он?..

– Отвечаю по порядку, – затормозил врач поток вопросов. – Начинаю с последнего. Николай Степанович жив, состояние средней тяжести. Как и что конкретно произошло, этого я вам точно сказать не могу. Знаю только, что утром у нас на запасной лестнице его ударили по голове. По всей видимости, с целью ограбления.

Доктор не стал вдаваться в подробности и рассказывать, что удар был совершен оставшимся после ремонта обрезком трубы и мог бы привести к гораздо более тяжким последствиям, но пришелся по касательной. Еще больше, чем голова, пострадало плечо. Только зачем сейчас об этом рассказывать? Да и хлеб это был не его, не врачебный. Это следователь раскопал.

– Да что его грабить? У него же нет ничего! – возмутилась Маша.

– Но, тем не менее, мобильный телефон у него забрали. А многие больные, кстати, деньги при себе носят, в палате боятся оставлять. И бывает, большие суммы при себе держат.

– Да не было у него никаких больших сумм, и телефон у него старенький.

– Но это же на нем не написано. У нас, знаете, обыкновенная бюджетная больница, к нам поступают разные больные, не все благополучные. Бывает, наркоманы лежат, алкоголики, уголовники. Я, правда, не припомню, чтобы у нас больные друг друга грабили, большей частью по-тихому воруют, но…

Врач развел руками.

– Вы не беспокойтесь, Мария, мы вызвали милицию, следователь приходил, расспрашивал. Сказал, что дело возбудят, только сами понимаете, найдут ли, неизвестно.

– Нет, надо искать, надо, чтобы нашли, – горячо твердила Маша.

Она отчего-то была уверена, что это не просто нападение. Это был очередной знак для нее, очередная черная метка. Просто тот, кто чего-то от нее хочет, тот, который что-то ищет, предупреждал, что шутить с ним не надо. Впервые предупредил, когда пострадал Иван, сейчас второй раз. Уж больно похожи были методы. Он, тот, что искал, словно бы говорил: «Не шути со мной, отдай по-хорошему, а то пострадают твои близкие, сама пострадаешь». Лучше отдай по-хорошему – именно так было написано в записке. А Маша никак не могла взять в толк, что и кому нужно отдать. Ей не жалко, она отдаст, только чтобы никого больше не трогали, никто из-за нее не мучился. Да и близких остался только Вадик. От мысли о том, что следующим будет Вадик, что с ним что-нибудь случится из-за нее, Мария, как и следовало ожидать, разревелась.

– Мария, вы успокойтесь, – ровным голосом увещевал врач, – самое главное, что Николай Степанович сильно не пострадал. У него сотрясение мозга, это неприятно, но не смертельно. Лечение, разумеется, теперь затянется, но мы все равно его прооперируем. Все будет хорошо, Мария.

Ничего хорошего, по Машиному мнению, быть уже не могло.

– Юрий Петрович, вы, пожалуйста, найдите того, кто это сделал, – хлюпая носом, просила Маша, в смятении перепутав врача со следователем.

– Я постараюсь, – дипломатично ответил врач, переглянувшись с Вадимом Кузнецовым. Вадим понимающе пожал плечами, и это пожатие словно бы напомнило Маше о его существовании.

– А вот это мой муж. Он в милиции работает.

Утверждение это болталось на тоненькой ниточке между правдой и ложью, но разъяснять Маша сейчас ничего не стала. И Вадим не стал.

– Вадим, – коротко представился Вадик и пожал врачу руку.

– Так, может быть, ваш муж и поищет? – поспешил скинуть с себя ответственность за поиски преступника лечащий врач. – Мой профиль, знаете ли, немного не тот.

Они с Вадимом снова переглянулись поверх Машиной головы. Знамо дело, женщины, удивительные существа! Что у них в голову положено – загадка. И вроде бы, если на операции вскроешь, то у всех внутри одинаково, что у мужчин, что у женщин, а нет… У женщин, по идее, должна была бы быть внутри головы полная мешанина и огромный слезный центр вместо половины мозга.

– Мария, вы, должно быть, хотите к Николаю Степановичу зайти? – У врача было еще немало дел на сегодня, а здесь он рисковал застрять надолго.

– К нему можно? – с надеждой спросила Маша.

– Вообще-то нельзя, но уж зайдите. Только одна, муж вас пусть в коридоре подождет. И Николай Степанович спит, мы ему снотворное ввели и болеутоляющее. У него после удара сильная головная боль и плечо болит. Не переживайте, он поспит, и станет легче.