Книга Семнадцать каменных ангелов - Стюарт Арчер Коэн

– Вы можете отправиться в Институт по расследованию полицейских репрессий и пустить меня ко дну. Позвоните ребятам из «Пахины-двенадцать» и расскажите им. Они уничтожат меня к концу недели. Мне теперь все равно. В этом случае я спокойно отправлюсь домой и пущу себе пулю в лоб. Какое это имеет значение?

– Но чего вы хотите, Мигель? В самом деле.

Последовало долгое молчание, потом он пожал плечами:

– Возможно, на этом позднем этапе моей жизни у меня пробудился интерес к правосудию. – Он понемногу взял себя в руки, и перед ней снова сидел прежний комиссар Фортунато. Он вынул сигарету, закурил. – Мне еще нужно кое-что выяснить. Но думаю, завтра все будет яснее.

– Мигель, я должна быть честной. Это может создать вам проблемы.

Он улыбнулся с характерной для портеньо ухмылкой, но она получилась невеселой и отдавала глубокой меланхолией.

– Проблема уже есть, дочка. Уже есть. У Фортунато не будет счастливого финала.

Он высадил ее за несколько кварталов до «Шератона» и посмотрел на часы. Одиннадцать. Звякнул его сотовый телефон. В трубке голос Качо:

– У нас есть для вас пакет, комисо.

Глава тридцатая

Это было то похищение «под ключ», в котором бывший партизан организовывал все необходимое с начала до завершения дела. Он нашел женщину на самой дальней окраине города и доставил ее в клуб «Циклон» с Хуго, который покажет ей в толпе Васкеса. Музыка надрывалась так, что невозможно было просто разговаривать, нужно было кричать, но женщина сумела привлечь его внимание. Через час они кое-как дотащились до выхода; Васкес радовался силе своих чар и доходу, который получит за кокаин. Они зашли за угол и двинулись по темной стороне улицы.

– Я живу вон там, – сказала женщина, и можно было подумать, что она испугалась не меньше Васкеса, когда их быстро и неожиданно обступили трое.

– Кристиан, qué tal?[101]– произнес Качо, протягивая руку. – Как дела в «Матадеросе»?

Сзади подошел Хуго, и Васкес, почувствовав, что тут что-то не так, попробовал сообразить, что бы это такое могло быть. В первые секунды он еще надеялся избавиться от Качо и уйти со своей новой подругой, но увидел, что не получится, и понадеялся на успокаивающую улыбку Качо. Хуго загнал патрон в патронник пистолета, Чиспа направил оружие в пах:

– Tranquilo, Кристиан. Нам не нужен несчастный случай.

– Dios mío! – выдохнула девица и бросилась прочь, неуклюже застучав каблуками по мостовой.

– Вас послали прикончить меня, да?

– Не так страшно, Кристиан, – сказал Качо, вынимая тридцать второй калибр из-за пояса Васкеса. – Так, нужно немного поговорить, задать несколько вопросов. А потом можешь снова пуститься за золотом.

Они надели на него наручники и, в секунды затолкав в машину, понеслись по улицам, окна в машине были закрыты, в магнитофон вставлена кассета «Роллинг Стоунз». Великий Мик Джаггер пел «Gimme Shelter», по насупленному лицу Васкеса блуждали гитарные аккорды.

Это напомнило Качо, как они захватили генерала Лопеса. В тот раз пришлось перебить охрану, сами потеряли человека в перестрелке. Кажется, его звали Винсенте – это был студент-биохимик из университета. Была отличная команда, но к 1975 году никого не осталось в живых, бедняги. Победа или смерть для Аргентины. Не просто несколько десятков тысяч и услуга полицейскому. Каждую команду называли именем павшего товарища. Его первая была командой Антонио Фернандеса, затем – команда героев Трелева, команда Хосе Луиса Бакстера. А потом все эти годы – безвестные команды из уголовников, которым не было дела до лучшего мира или справедливого общества. А эта? Команда Рикардо Беренски? Нет. Ну уж нет. Пришло время, когда единственным оставшимся достоинством осталось не лгать самому себе.

К моменту, когда комиссар доехал до дома, Васкес уже был прикован наручниками к стулу. Он сидел, вдавившись своим тощим телом в тяжелое дерево стула и широко расставив ноги. Фортунато вошел в комнату, и Васкес инстинктивно сдвинул колени вместе, потом на лице у него первоначальный испуг сменился самоуверенной ухмылкой.

– Комиссар Фортунато! А вот и мы!

– А вот и я, Кристиан. Как твоя нога? Поправляется?

– Да. Буду в лучшей форме, когда станете вышвыривать меня из багажника своей машины.

– Кристиан! Жаль, что у тебя такое низкое мнение обо мне. В таких вещах нет необходимости, если сам не напросишься. – Фортунато знаком показал Качо, что хочет поговорить с Васкесом с глазу на глаз, и пододвинул стул на метр перед пленником, как делал во время допросов в полиции. По блеску в глазах Васкеса он видел, что кокаин и алкоголь все еще внушают тому чувство бессмертия.

– Дай-ка мне догадаться, – сказал уголовник, показав ряд своих желтых зубов. – Вам нужно раскрыть убийство Уотербери. Ищете соучастников Энрике Богусо.

Фортунато встал:

– Да, для человека, привязанного к стулу, у тебя веселенькое чувство юмора.

Он с силой ударил его открытой ладонью по лицу. Уголовник дернулся назад, чтобы уклониться от оплеухи, и удар пришелся в ухо, и с такой силой, что чуть не лопнула барабанная перепонка. Совершенно новое ощущение для Фортунато: до сих пор он никогда не бил связанного человека. Это работа «плохих» полицейских. Обычно он появлялся потом, чтобы добиться показаний с помощью мате и увещеваний. Бюрократ. Ангел-хранитель. А сейчас ему доставляло удовольствие видеть раздувшееся багровое ухо, ему вспоминалось старое танго о человеке, забившем насмерть свою неверную жену: «И удары хлынули дождем, как аплодисменты в театре „Колон“». Он очень хорошо понимал человека из танго, бедолагу, до безумия уставшего от вранья и невыполненных обещаний. Человека, которого обманывали все.

Васкес немедленно понял, что начинается новая игра, и замкнулся, не произнося ни звука.

– Я хочу задать тебе несколько вопросов, и ты будешь колоться. Ясно?

– Лучше убей меня, – проговорил Васкес. – Тебя же для этого послали.

Фортунато уловил первый шаг уголовника к попытке договориться. Он просил Фортунато сделать предложение.

– Кто мог бы послать меня за этим? Кому хотелось бы убрать тебя?

– Я не малолетка, чтобы так разговаривать со мной.

Фортунато поднялся, снял пиджак и повесил на спинку стула. Что-то в этом роде он видел сотни раз, заходя в комнату и видя висящие на стульях пиджаки. Васкес тоже понял, что это значит.

– Что ты ищешь, комисо? У тебя есть уже все ответы.

Фортунато шагнул к нему и тыльной стороной ладони хлестнул его по лицу:

– Что еще за «комисо»? Для тебя я комиссар Фортунато. Понял?

Он вынул свой девятимиллиметровый. Васкес глядел на пистолет, как загипнотизированный его черной весомостью. У преступника из разбитой губы тонкой струйкой сочилась кровь.