Книга Белое и черное - Сэйси Екомидзо

Джо тыкал клювом в руку Юкико, которую та спрятала за спину, и буйствовал, не умолкая ни на секунду.

— Смотри, как ворона тебя торопит. Давай-ка, покорми его. А потом у меня к тебе разговор будет.

Юкико почувствовала, что тело ее как-то обмякло.

— Хорошо.

Она медленно повернулась и наклонилась над ящиком. Киёми подошла сзади.

— Ворона — это ведь хищник? Надо же, а какой ручной стала!

Правая рука Киёми коснулась плеча девочки. Юкико невольно вздрогнула. Тонкий шнур, наброшенный из-за спины, перехватил ее шею. Так быстро, что она не успела вскрикнуть. Так крепко, что невозможно сопротивляться.

Юкико ощутила, как силы покидают ее тело. Но в тот же самый момент сознание ярко вспыхнуло, и она вспомнила.

Когда в четверг вечером в начале десятого она вернулась с лекарством в квартиру Кэнсаку, дверь на террасу была открыта. Закрывая ее, она бросила взгляд на улицу и увидела две фигуры, направляющиеся по главной улице в сторону склона.

Тогда она не придала этому значения и просто забыла, но в этот самый миг из глубин сознания четко всплыло: там шли Киёми и Тамаки.

Киёми убивала человека в четвертый раз. Двоих задушила, одного заколола шилом. На каком-то этапе своей жизни она ощутила в себе готовность к убийству. Она уже лишила жизни троих, и при этом не придумывала никаких ухищрений, чтобы скрыть трупы. Убив троих, она просто оставляла свои жертвы. Остальное делал за нее кто-то другой. Поэтому до сих пор ее словно прикрывал плащ-невидимка. А это вселило в Киёми удивительную уверенность в себе.

С холодностью искушенного профессионала она с наслаждением ощущала, как в сжимающейся петле шнура рушится на пол тело Юкико, становясь тяжелым, словно обломок скалы. По предыдущему опыту ей было уже хорошо известно: теряя силы для отпора, человеческое тело взамен обретает невероятную тяжесть.

Тело Юкико бесформенной грудой рухнуло у ящика с птицей. Все произошло достаточно быстро, без всякого подозрительного шума. Все шло так, как рассчитывала Киёми.

Когда тело под собственной тяжестью распласталось на полу, Киёми бесшумно встала на колени и, сохраняя полное спокойствие, сняла с шеи жертвы шнур. Аккуратно сматывая его кольцом, она обвела взглядом кухню.

На глаза ей попался большой нож для мяса с тонким острым лезвием. Это тоже входило в ее расчет. Ведь на кухне непременно должен быть такой нож.

Задушив мадам из «Одуванчика», Киёми потом всю ночь мучалась от кошмара — а вдруг ее кто-то откачал? Это стало уроком.

Она сняла с крючка тряпку и обернула ручку ножа. Что ж, это тоже предусмотрительно: важно не оставить отпечатков пальцев. Держа нож в правой руке, левой перевернула тело. Расстегнула пуговицы на красном плаще, откинула полы в стороны. На девочке был толстый шерстяной свитер.

Киёми с досадой щелкнула языком и резко задрала его вверх. Под нижней рубашкой трогательно приподнимались округлости, еще не превратившиеся в настоящие женские груди.

Киёми коснулась этих выпуклостей и решила, что опасность возрождения жизни еще очень даже велика.

Она перехватила нож поудобнее. Прицелившись в трогательный бугорок, замахнулась. И в тот самый миг, когда нож уже был готов опуститься…

— Ииии…

С губ Киёми сорвался пронзительный вопль.

Она отшатнулась, зажимая рукой левый глаз. Из-под пальцев брызнула темно-красная кровь.

Утверждать, что Джо рискуя жизнью кинулся спасать свою несчастную, горячо любимую хозяйку, было бы слишком смело.

Просто голод и долгое сидение взаперти привели ворону в чрезвычайно дурное настроение. Неудивительно, что в ее глазах человек с острым ножом в руке воспринимался как опасность.

Одним ударом острого клюва Джо удалось ослепить Киёми на левый глаз. Но и тут он не успокоился. Гневно взъерошив перья, он с яростной настойчивостью продолжал атаковать Киёми, норовя ударить клювом с другой стороны.

— Иииии…

Прикрывая обеими руками лицо, Киёми повалилась на пол.

Такая засада оказалась для нее совершенной неожиданностью. Она полагала, что рассчитала все до последней мелочи. По ее прикидкам, именно это время и именно это место наиболее подходили для того, чтоб заставить Юкико замолчать навсегда. Больше того, ее план уже удался почти на сто процентов. Все было прекрасно. За исключением того, что она недооценила ворону.

Хищные острые когти и клюв рвали в клочья упавшее тело Киёми. В тесной кухне летали черные перья, Киёми верещала без передышки.

Ей все же удалось нащупать оброненный нож. Схватившись за рукоять, она вскочила с пола, переполненная дикой злобой. Она готова сразиться с этой мерзкой птицей!

Джо продолжал бросаться на нее, целясь в правый глаз.

— Иииии…

С большим трудом ей удалось уберечься от очередной атаки, но, растеряв самоуверенность, она опять уронила нож и застыла, прикрывая лицо руками.

— Джо, Джо! Ну-ка, успокойся!

Когда Киёми узнала в ворвавшемся из комнаты в кухню человеке сыщика Симуру, у нее еще сработал инстинкт спасения. Зажимая рукой кровоточащий глаз, она бросилась в прихожую. Но при виде еще двух фигур, влетевших в квартиру со стороны лестницы, она в ощущении собственного позора лишилась последних сил. Киёми обреченно замерла на месте. Перед ней грозно высился мокрый от дождя Эномото Кэнсаку.

Сыщик Симура надел на Киёми наручники. Ее безжалостно искалеченный глаз заставил Кэнсаку и Сабухиро содрогнуться. Джо на удивление быстро угомонился.

До Киёми, словно во сне, донеслось ворчанье сыщика Симуры:

— Предвидел я что-то подобное, устроился в комнате караулить, да вот незадача — прямо в шкафу и задремал.

Что же, если все так и было, то свой последний раунд Киёми проиграла вороне.

Эпилог

Стояла поздняя осень.

На пустыре, где в самом начале нашего повествования поэт S.Y. обнаружил мираж, трудились бульдозеры и экскаваторы. Начиналось очередное строительство.

Живущий отшельником на краю города поэт еще не знал, что именно здесь появится. Но он несомненно печалился, потеряв уголок, где можно свободно гулять в одиночестве.

Однако отшельникам тоже свойственно любопытство. Услыхав от Киндаити Коскэ, что виднеющийся отсюда жилой массив и есть тот самый Хинодэ, так взбудораживший недавно общественность, поэт от удивления широко открыл глаза.

— Я и сам, — неуверенно начал он, — с большим вниманием читал в газетах про то дело. Но мне и в голову не приходило, что Хинодэ — это тот самый район, который виден отсюда. А уж тем более, что вы имеете к этому происшествию отношение.

Такое с ним случалось всегда, и Киндаити Коскэ не мог не улыбнуться рассеянности своего друга.