Книга Ярость и страсть - Наталья Корнилова

— Не нужно прочёсывать, говорю же вам: убежал, — монотонно пробубнила я. — Только силы и время зря потеряете.

— Майор, начинайте поиск! — резко приказал плешивый. — И чтобы каждую кочку, каждый куст и каждое дупло проверили. И на деревьях смотрите. Если что, стреляйте только по ногам. — Он задумался и медленно проговорил:

— Мне кажется, я догадался, где то, что мы ищем. Наверняка в её сумочке. Иначе зачем бы ему, рискуя собой, лететь на вертолёте в самое пекло и снимать её с дерева — это нелогично. А теперь сумочки нет, значит, она у того, который в лесу. И мы его найдём. Вперёд, майор!

Майор убежал, и почти сразу же со всех сторон послышались команды, солдаты зашевелились, построились в цепь с интервалом в один метр и двинулись в лес, раздвигая ветки автоматами. Охота началась.

— Ну что, бойцы. — Плешивый посмотрел на хмурых солдат, окруживших автобус. — Как будем её допрашивать? Никто не хочет попробовать?

— Чего попробовать? — Один, похожий на кавказца, похотливо ухмыльнулся. — Расколоть её, что ли? Так мы это враз, товарищ полковник, только прикажите. У нас, на Востоке, с женщинами разговор короткий — так Магомет учил.

Плешивый оценивающе посмотрел на него, потом перевёл взгляд на меня и процедил:

— Ну, курва, будешь говорить или этих бравых молодцов на тебя натравить? Я ведь не шучу, слышишь? Ты мне уже всю плешь проела! Или ты сейчас скажешь, где находится компромат, и назовёшь фамилии, или два батальона на тебе отметятся, все солдаты до единого, слышишь! Сначала эти, потом те, что сейчас в лесу. Мало будет — подкрепление вызовем, всю Таманскую дивизию на тебя уложим, весь Подмосковный военный округ в очередь поставим, но ты мне все скажешь! Ну?!

— У вас презервативов на всех не хватит, — усмехнулась я. — Армию ведь не финансируют нынче.

— Начинайте!!! — рявкнул плешивый. — Затрахайте её до посинения, пока говорить не начнёт!

Кавказец, откинув автомат за спину, с поганой улыбочкой бросился ко мне. Остальные молча наблюдали, окружив меня плотным кольцом, Когда кавказец, схватившись за живот, попятился назад, хватая губами воздух, они, наверное, подумали, что у него вдруг случился приступ аппендицита, потому что не успели заметить, как я его ударила. Кто-то даже заржал. Но полковник, поднаторевший на подобных штучках, все увидел и тут же заорал:

— Назад!!! Не подходите к ней, покалечит! Все в сторону, оружие на изготовку!

Солдаты, ничего не понимая, попятились, привычно вскидывая автоматы, а кавказец упал на землю и затих. Все тупо таращились на него и молчали. Полковник, встав за их спины, злобно прошипел:

— Теперь не отвертишься, тварь! Не прикинешься невинной овечкой! Я тебя проверял, а ты и клюнула, дура! (Тут я была с ним совершенно согласна.) Вот если бы ты вела себя естественно, тогда бы я, может, ещё усомнился. А теперь с меня хватит. Так, орлы, кто из вас стрелять умеет? Прострелите ей ногу, лучше бедро, чтобы не сбежала. Она очень опасна, очень! Ну, кто смелый?

Солдаты понуро смотрели на меня, и никто из них не решался выстрелить в беззащитную девушку. Увидев это, плешивый выхватил из своей кобуры пистолет, взвёл курок, прицелился и спросил:

— Ну, будешь говорить? Считаю до трех: раз, два…

— Буду! — громко выкрикнула я. Видимо, от неожиданности палец полковника дрогнул, и пистолет выстрелил прямо в меня…

* * *

Я машинально дёрнулась, уйдя с траектории полёта пули, а потом поймала её, летевшую уже мимо, чтобы не убило солдата, стоявшего за мной. Никто ничего не увидел, потому что движение, которым можно поймать пулю, столь же быстрое и незаметное, как и она сама в полёте. Плешивый ошалело смотрел на то место на мне, куда, по всем расчётам, должен был попасть, но там не было ни крови, ни раздроблённых костей. Солдаты испуганно пялились то на него, то на меня. Разжав зубы, полковник прохрипел:

— Никого не задело? Солдат, стоявший прямо за мной, был бледен как полотно и со страхом ощупывал себя во всех местах. Он понимал, что если во мне пули нет, значит, она должна быть где-то в нем. В этот момент, воспользовавшись всеобщим замешательством, я могла бы спокойно удрать, если бы не Захар, который уже, наверное, заждался меня в своей яме…

— Так, кажется, нервы сдают, — пробормотал полковник, вытирая со лба пот и пряча пистолет в кобуру. — Точно никого не убило?

— Нет, товарищ полковник, и это странно, потому что должно было, — недоуменно проговорил кто-то. — Мы ведь плотным кольцом стоим, а в неё не попало. Может, у вас патроны холостые?

— Не выдают нам холостых, — скривился тот, и тут в автобусе затрезвонила рация.

Усевшись в салоне, полковник включил переговорное устройство, и я услышала взволнованный голос майора:

— Что за стрельба там у вас? Бабу пришили?

— Нет, случайный выстрел. А что у вас?

— Все то же самое. Уже почти до конца леса доходим и никаких следов. Похоже, он и вправду сбежал.

— Не торопитесь с выводами, майор. Он там, я знаю. Тут кое-какие новые обстоятельства открылись, так что ищите теперь уже без сомнений.

Не успел он отключить рацию, как зазвонил лежащий на сиденье сотовый телефон. Он схватил трубку и, сразу изменившись в лице, заискивающе сказал:

— Слушаю… Да, товарищ генерал, одну уже взяли, но она пустая. С минуты на минуту возьмём второго… Уверен, что все у него. Не беспокойтесь, все под контролем… С первым же вертолётом отправлю к вам… Делаю все, что могу… Нет, ещё не говорит, но сейчас будет… Крепкая штучка, но вытяну все… Через час?! — Голос его задрожал, и он побледнел. — Боюсь, что… Слушаюсь, товарищ генерал… Я знаю, что сам заинтересован… Да, сразу же доложу.

Отключив телефон, он вытер испарину со лба, вылез из автобуса и посмотрел на меня, как на врага народа. Солдаты уже оттащили кавказца в сторону и начали делать ему искусственное дыхание.

— Все слышала? — с ненавистью проговорил полковник. — Мне развязали руки, и я могу с тобой делать все, что захочу. В течение часа ты должна назвать фамилии и указать адреса. В противном случае я размозжу твою голову и накормлю тебя твоими же мозгами. Ты, кстати, обещала что-то сказать, так что давай, не тяни время — его у меня нет, а у тебя и того меньше. Или я приступлю к экзекуциям, и ты пожалеешь, что вообще родилась на свет.

Я поняла, что полковник по сути своей был добрым человеком, может быть, даже и любил по выходным копаться в огороде, выращивая лютики. Но ему не повезло, он выбрал сволочную работу и поэтому сам стал сволочью. Если сволочь натуральная творит гадости, не задумываясь, то такая, как он, сначала трижды подумает, прежде чем нагадить, а уж потом нагадит так, что сволочи натуральной останется только повеситься от зависти.

Полковник начал быстро ходить около «рафика», бросая в мою сторону плотоядные взгляды, а солдаты, не спуская с меня глаз, со страхом ждали его приказаний. Наконец он остановился, раздвинул солдат и вошёл в круг: