Книга Черная метка - Патрисия Корнуэлл

Я сердито выдохнула сигаретный дым и встала. Схватила чемоданчик.

– В какую игру вы со мной играете? – воскликнула я.

Он залез в другой карман и вытащил сотовый телефон.

– Я думал, вас нужно будет подвезти, – ответил он. – Ни в какую игру я не играю. Пойдемте.

Он набрал номер и что-то сказал по-французски.

– Что теперь? Подъедет "наш человек в Гаване"? – резко спросила я.

– Я вызвал такси. Полагаю, "наш человек в Гаване" уже много лет в отставке.

Мы двинулись к одной из тихих прилегающих улочек, и через несколько минут появилось такси. Мы сели, и Телли внимательно посмотрел на чемоданчик, лежащий у меня на коленях.

– Да, – ответила я на его молчаливый вопрос.

Когда мы добрались до отеля, я пригласила его в номер, потому что больше негде было поговорить без риска быть услышанными. Позвонила Марино, но он не отвечал.

– Мне нужно вернуться в Виргинию, – сказала я.

– Это достаточно легко устроить, – заверил он. – В любое время.

Он повесил снаружи табличку "Не беспокоить" и закрыл дверь на цепочку.

– Улетите первым же утренним самолетом.

Мы уселись за журнальный столик у окна.

– Полагаю, мадам Стван поведала вам все, – произнес он. – К вашему сведению, нам с большим трудом удалось уговорить ее встретиться с вами. До сих пор бедная женщина так боялась – по вполне понятным причинам, – и мы вообще не рассчитывали на ее помощь. Я рад, что не ошибся. Да. – Он остановил взгляд на мне. – Я знал: если кому-то удастся разговорить ее, то это будете вы. У вас прекрасная репутация, и мадам Стван не может не испытывать к вам глубокого уважения. Но помогло и мое личное отношение к вам. – Он помедлил. – Из-за Люси.

– Вы знакомы с моей племянницей? – недоверчиво спросила я.

– Мы в одно и то же время были на различных учебных курсах в Глинко, – ответил он, имея в виду Федеральный центр подготовки сотрудников правоохранительных органов в Глинко, штат Джорджия, где проходили обучение люди из Бюро по контролю за исполнением законов, Таможенного управления, Секретной и пограничной служб и еще шестидесяти организаций. – Я в некотором смысле жалел ее. У нас с Люси всегда возникали разговоры о вас, несмотря на то что и она сама обладает определенными достоинствами.

– Я не сделаю и десятой доли того, что умеет она, – ответила я.

– Как и большинство обычных людей.

– Какое отношение это имеет к ней? – требовательно спросила я.

– По-моему, глядя на вас, она думает, что, подобно Икару, тоже должна взлететь к солнцу. Надеюсь, она отбросит свое стремление быть похожей на вас, иначе упадет на землю и разобьется.

Это замечание заставило меня почувствовать страх. Я не имела понятия, чем занимается сейчас Люси. В словах Телли была своя правда. Моя племянница всегда хотела быть лучше, быстрее и бесстрашнее меня, будто стремилась победить в соревновании со мной и завоевать любовь, которую, по ее мнению, не заслуживала.

– В парижских случаях волосы убийцы, снятые с жертв, неидентичны волосяному покрову неопознанного мужчины, который лежит в моем холодильнике, – поменяла я тему и объяснила все остальное, что узнала.

– Но эти странные волосы были найдены на его одежде? – Телли пытался понять ситуацию.

– Внутри одежды. Можно выдвинуть такую гипотезу. Допустим, эту одежду носил убийца, тело которого покрыто густыми, длинными и тонкими, похожими на детские, волосами. Поэтому они попали на подкладку одежды, которую он снял и, прежде чем утопить жертву, заставил ее надеть.

– Жертва – тот парень в контейнере. Томас. – Телли помолчал. – Эти волосы растут на всем теле Оборотня? Значит, он их не сбривает.

– Нелегко постоянно брить волосы, покрывающие все тело. Вероятнее всего, он бреет лишь видимые участки тела.

– Эффективного лечебного средства нет? Лекарств или еще чего-нибудь в этом роде?

– С некоторым успехом применяется лазер. Но он может не знать об этом. Или, что более вероятно, его семья не позволяла ему показываться в клинике, особенно после того, как он начал убивать.

– Почему вы думаете, что он поменялся одеждой с мужчиной в контейнере? С Томасом.

– Если собираешься бежать из страны на корабле под видом моряка, – предположила я, – едва ли станешь одеваться в дорогую одежду, при условии верности версии, что Оборотень носил обноски Томаса. Он мог также испытывать злость или презрение к брату, желание оставить за собой последнее слово. Мы можем строить предположения весь день, но вряд ли докопаемся до истины.

– Я могу что-нибудь сделать для вас? – спросил он.

– Дать ответ на один вопрос: почему вы не сказали, что доктор Стван – это та жертва Оборотня, которой удалось спастись? Вы и генеральный секретарь сидели, рассказывая эту историю, и все это время знали, что говорите о ней.

Телли промолчал.

– Боялись, что это меня испугает? – продолжила я. – Оборотень видел ее на месте преступления и попытался убить, поэтому если он видел меня, то тоже попытается убить?

– Некоторые опасались, что вы не согласитесь на встречу с ней, если будете знать все.

– Значит, эти некоторые знают меня недостаточно хорошо, – заметила я. – Кстати, если бы я предполагала нечто подобное, наверняка пошла бы на встречу. Вы что, думаете, будто после одной-двух встреч с Люси знаете меня и можете предсказать мои поступки? Вы ошибаетесь.

– Кей, на этом настояла доктор Стван. Она сама хотела рассказать вам все – по вполне понятным причинам. Она никому не раскрыла всех подробностей, даже своему другу детективу. Он мог обрисовать ситуацию лишь в общих чертах.

– Почему?

– Опять же из-за людей, покрывающих убийцу. Если бы они каким-то образом узнали, как много ей известно и что она смогла его рассмотреть, они бы покончили с ней. Она боится именно этого. Или что-нибудь сделали с мужем и детьми. Считает, вы не выдадите ее, рассказав лишнее людям, от которых зависит. Мадам Стван сказала, она примет решение, когда познакомится с вами, и судя по тому, что она многое вам поведала, вы произвели на нее хорошее впечатление.

– Значит, она могла мне не довериться?

– Я на вас рассчитывал.

– Понятно. Итак, моя миссия выполнена.

– Почему вы сердитесь на меня?

– Потому что вы слишком самонадеянны.

– Вовсе нет, – ответил он. – Я просто хочу остановить этого Оборотня-маньяка до того, как он убьет или изувечит еще кого-нибудь. Мне интересно узнать, что им движет.

– Страх и замкнутость, – сказала я. – Страдание и ярость, так как его безвинно наказывали. Он страдает от одиночества. Ведь он достаточно умен, чтобы полностью сознавать свое безвыходное положение.