Книга Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

- А этот Паравачини, он что, управляет заводами в Турине?

- Когда-то так и будет. И не только в Турине, но и в Риме, Милане, Париже, Нью-Йорке. Да повсюду! Он женился на дочери Скоцци и начал потихоньку прибирать все к рукам. А в газетах пишут, что всем заправляет граф Скоцци.

- Это выгодно Паравачини. Но это неправда, а Скоцци со временем оказался связан по рукам и ногам.

- Так значит, граф Скоцци не причастен к Матарезе?

- И да и нет. То есть он-то как раз очень даже причастен, ибо он и графиня - имею в виду старую графиню, его мать, - по праву и по крови принадлежали к Матарезе, к тому же были обладателями несметных богатств. И все это они преподнесли на блюдечке этому Паравачини вместе с супругой голубых кровей, то есть своей дочерью и внучкой, если говорить опять-таки о старой графине. - Скофилд и пояснял и рассуждал одновременно. - Тут мы подошли вплотную к следующему вопросу: зачем Паравачини Матарезе? Иными словами, зачем ему хаос? Такие люди, как он, не выносят политической и экономической нестабильности. Им подавай надежные полицейские режимы, при которых процветает сытая посредственность. Они сторонники авторитарной власти, способной обеспечить им покой и гарантировать защиту от "Красных бригад" или мафии.

При этом такому человеку все равно, какой недемократической тактикой будет обеспечен желанный порядок и какой ценой покупается такая стабильность.

Благополучие всех паравачини мира зиждется на законе и порядке. А Матарезе выступают против всего этого. Они хотят парализовать правительства, они кормят и разводят террористов, снабжают их средствами, гарантируют заработки. Это не для паравачини.

- Но ведь ты сказал, что наш Паравачини один из них, что он является Матарезе.

- Да, он причастен к Матарезе. Этого-то я никак и не пойму, то есть его целей, или, говоря по-другому, причины его принадлежности к Матарезе.

- Ну и где ты собираешься доискиваться этих причин?

- Не здесь и тем более ни секундой дольше. Я попросил доктора оказать нам любезность: забрать наши вещи из гостиницы. А мы попробуем выбраться из Рима.

- Мы?! Но ведь ты сказал, что поедешь один.

- Сегодня произошли события, внесшие перемены в мои планы, прекрасная синьорина. А посему прекрасной синьорине нельзя оставаться теперь в Риме.

- Так значит, я могу ехать с тобой! Скофилд взял ее руку в свою.

- До Парижа... - сказал он неуверенно. Он, конечно, уже не сомневался в Антонии, но не представлял пока, как ему удастся организовать связи в столице Франции. Потому он заколебался, говоря о Париже.

- Ты побудешь там, - продолжал Брэй. - А я пока изобрету что-нибудь, отработаю связь и подыщу для тебя новое место пребывания.

- Ну и куда же мы отправимся?

- В Лондон. Теперь мы все знаем о Паравачини. Следующая наша цель - Лондон!

- Почему туда?..

- Паравачини приказал людям в Турине выйти на контакт с "орлами" и "кошкой". Увязав это со словами, сказанными твоей бабушкой, мы легко догадаемся, что имеется в виду. Орлы - это наши с Талейниковым страны...

- Нелогично, - перебила его Антония. - Россия - это медведь.

- А это смотря по обстоятельствам. Большевистская Россия - медведь. А царская - орел. Третий гость, посетивший виллу Матарезе в апреле 1911 года, был из России: Ворошин. Князь Андрей Ворошин. Из Петербурга, теперешнего Ленинграда. Талейников находится на пути туда.

- Что такое "кошка"? - спросила Антония. - Тигр, что ли?

- Это британский лев. Вторым гостем был сэр Джон Уоверли. Его потомок Дэвид Уоверли. В настоящее время он является секретарем по иностранным делам.

- Высокое положение!

- Да, очень высокое и очень заметное, и Уоверли вроде тоже не имеет смысла связываться с Матарезе. Ему это еще более ни к чему в сравнении с человеком из Вашингтона, персоной, которую прочат в Белый дом в следующем году. И то, что я не вижу смысла им всем вожжаться с Матарезе, бесит меня. Что мы там найдем за пазухами "орлов" и "кошки"? Но если начнем копать, придется зарываться все глубже... А все концы теперь там. Паравачини ясно дал понять это, когда говорил о похоронах. Он имел в виду, что необходимо оборвать все старые связи, похоронить любые прежние контакты. Значит, есть новые?

- Лондон - очень опасное место в таком случае, и ты рискуешь, - обеспокоилась Антония.

- Не более, чем Талейников. Ты помнишь, что для Матарезе я уже мертв? Значит, нам надо немедленно связаться с Талейниковым, ибо теперь больше всех рискует он. Он в Хельсинки. Надо его предупредить.

- О чем?

- О том, что любой, кто начнет рыскать по Ленинграду в поисках фактов из прошлого, касающихся семьи Ворошиных, рискует головой. - Брэй включил зажигание. - Дикость какая-то! Гоняемся за наследниками или думаем, что гоняемся. И все лишь потому, что у нас есть имена. Но где-то существует Некто, и без него все эти наследники ничего не значат.

- Кто это?

- Пастушок. По сути, он единственный, кого следует искать, но я понятия не имею, как это делать.

Глава 22

Был вечер. Талейников бродил по Хельсинки и набрел на здание американского посольства. Он тут же вспомнил Скофилда. По существу, он не забывал его, думал о нем каждую свободную минуту, когда бывал не занят. Он просыпался с мыслями о Скофилде и, отходя ко сну, все размышлял об американце и его посланиях.

Все пришедшие от коллеги сообщения были на первый взгляд ни о чем, тем более не содержали ничего подозрительного. Однако новая информация, полученная Талейниковым после расшифровки, потрясла его. Она была против ожиданий подробной и свидетельствовала о том, что Скофилд значительно преуспел в поисках.

Талейников выстроил сюжет с итальянским графом: Скоцци - первое имя в списке гостей виллы Матарезе - был убит теми, кто на деле контролировал всю его деятельность. Догадка Скофилда о том, что так называемые "наследники" становились во главе организации не по праву прямого родства и преемства, а благодаря отбору "людей со стороны", оказалась верной. Она хорошо сочеталась с тем, что подметил Алексей Крупский, говоря о перерыве и спаде активности Матарезе, а затем об изменении характера работы: в первую очередь, об исчезновении платных клиентов.

Скофилд дал знать Талейникову, что теперь Матарезе точно известно, кто приглашает на прием, и об интересе к ним русского разведчика. В связи с этим путешествие в Ленинград становится гораздо опаснее, чем, скажем, на день раньше: в Ленинграде уже поджидали того, кто кинется наводить справки о князе Ворошине.

Но, подумал Талейников, это не может относиться к человеку, с которым ему вот-вот предстояло встретиться и который должен доставить его к советской границе.