Книга Женщина в красном - Элизабет Джордж

Он положил трубку на рычаг.

Селеван наблюдал за его движениями. Паркинсон разыгрался не на шутку. Да уж, старость не радость. А когда к ней примешивается болезнь, совсем плохо.

Для затравки беседы он вытащил из кармана странное украшение Тэмми и положил его на стол, а когда Яго уселся рядом на скамью, кивнул на него.

— Взял у девчонки, — пояснил Селеван. — Носила на шее. Сказала, что буква «М» означает Марию. Ты в это веришь? Так и сказала, словно это — самая естественная вещь в мире.

Старик взял украшение и осмотрел его.

— Наплечник, — заключил он.

— Точно. И она так сказала. Наплечник. Но «М», которая означает Марию, — это как-то странно. Вот я и встревожился.

Яго кивнул, но Селеван заметил, что губы приятеля дрогнули в улыбке. Он почувствовал раздражение. Конечно, Яго легко смеяться, ведь не его внучка вешает на шею такую штуку.

— С девчонкой уже давно что-то случилось. Стоит только на неё посмотреть, и понимаешь это. Думаю, всё дело в Африке. Наверное, африканки так на неё повлияли. Кто их знает, этих местных? Неудивительно, что она тронулась умом.

— Мать Иисуса, — отозвался старик.

— Вот и я о том же.

Яго весело расхохотался, и Селеван вспылил.

— Не пугайся, дружок. «М» — это Мария. Что на наплечнике означает: мать Иисуса. Это религиозный предмет. Такие наплечники носят католики. Возможно, ты видел на одних изображение Иисуса, на других — какого-нибудь святого.

— Чёрт! — пробормотал Селеван. — Час от часу не легче.

Мать Тэмми хватит удар, не иначе. Ещё одна причина забрать дочку. Для Салли хуже католиков только террористы.

— Лучше бы здесь был святой Георгий с драконом. По крайней мере, патриотично.

— На таких наплечниках святого Георгия не встретишь, — объяснил Яго. — Драконы — это плод воображения, что ставит под сомнение самого святого. Верующий вешает на шею такую штуку с каким-нибудь святым и тоже чувствует себя святым в некотором роде.

— Во всём виноваты политики, — мрачно изрёк Селеван. — Из-за них планета сошла с ума, из-за них девушки стараются стать святыми. Наверно, готовятся к смерти. И некому их переубедить.

— Это рассуждения Тэмми?

— А? — Селеван взял наплечник и сунул его в нагрудный карман рубашки. — Она хочет прожить жизнь в молитвах. Это её слова. «Дедушка, я хочу прожить жизнь в молитвах. Думаю, все должны к этому стремиться». Словно, если станешь в одиночестве сидеть в пещере, есть траву вместо нормальной пищи и пить раз в неделю собственную мочу, тем самым спасёшь человечество.

— Такой у Тэмми план?

— Да не знаю я, какой там у неё план. Никто не знает. И она тоже. Как это всё бывает? Услышат о каком-то культе и начинают его исповедовать, лишь потому, что этот культ не похож на другие и якобы спасёт мир.

Яго задумался. Селеван надеялся, что друг предложит ему решение проблемы с Тэмми. Но старик молчал, так что Селеван продолжил:

— Мне никак не удаётся найти подход к девчонке. Даже разговор завести не получается. Нашёл под её матрасом письмо. Там её просят приехать, хотят с ней встретиться. Мол, нам надо получше тебя изучить, чтобы определить, годишься ли ты, понравишься нам или нет. Я дал ей понять, что нашёл конверт, а она возмутилась и обвинила меня, что я роюсь в её вещах.

Яго ещё больше сосредоточился. Почесал голову.

— В самом деле?

— Что в самом деле?

— В самом деле роешься в её вещах?

— Приходится. Если я не буду этого делать, её мамаша меня со света сживёт. Она меня пилит: «Внуши ей интерес к странам, к путешествиям. Кто-то должен это сделать, пока не поздно».

— Вот в чём проблема, — указал Яго. — В этом вы все и ошибаетесь.

— В чём «в этом»?

Селеван не защищался, он хотел, чтобы друг указал ему на слабое звено, — тогда он тотчас исправит положение.

— Главная беда с молодёжью состоит в том, что нужно позволить им самим принимать решения, — ответил Яго.

— Но…

— Выслушай меня. Так они становятся взрослыми. Они принимают решение, ошибаются, и если никто не несётся к ним на выручку, словно пожарная команда, они обретают опыт. Не дело родственников удерживать молодого человека от всего, что он должен узнать. Их дело — помочь исправить ошибку.

Селеван мог это понять. Мог даже прокрутить слова друга в уме и по большей части согласиться с ними. Но согласие требует интеллектуального усилия и не имеет ничего общего с сердцем. Яго, у которого нет детей и внуков, легко принять такую философию. Потому-то молодёжь так любит с ним общаться. Они изливают душу, он слушает. Обращаться к нему со своими секретами так же безопасно, как к стенке.

Но что толку в такой стене? Ведь она не скажет: «Постой. Не делай из себя дурака», или: «Ты, чёрт возьми, ведёшь себя неправильно», или: «Верь мне, я прожил на шестьдесят лет дольше, чем ты, а это что-то значит, иначе какой смысл в моей жизни?» Кроме того, разве родители и деды с бабушками не имеют права учить своих отпрысков? Разве не они определяют, чем должны заниматься дети до конца своих дней? Вот и его родители решили за него. Возможно, ему это не нравилось, он этого не хотел и не выбрал бы для себя такой путь, но разве ему стало хуже оттого, что он забросил свои мечты о флоте и прожил достойную жизнь на ферме?

Яго смотрел на друга, подняв кустистые брови над оправой допотопных очков. Выражение его лица свидетельствовало, что он догадывается о мыслях Селевана и не спорит с ним.

— Когда получше узнаешь их, — продолжил Яго, — тогда перестаёшь тревожиться и нервничать, если они делают то, что тебе не нравится. Молодые никогда не слушают взрослых. Ты слушал?

Селеван опустил глаза. Он слушал. Поступил так, как ему велели. И, сделав это, всю жизнь жалел.

— Чёрт возьми, — вздохнул он и обхватил руками голову.

— Вот то-то и оно, — сказал Яго.

С утра Би Ханнафорд пребывала не в духе, и встреча с детективом-сержантом Барбарой Хейверс из Нью-Скотленд-Ярда облегчения не принесла. Би предложила ей остановиться в «Солтхаусе» и досконально проверить всё то, что Томасу Линли удалось выяснить о Дейдре Трейхир. Би знала, что Хейверс много лет работала с Линли в Лондоне, и если кто-то способен был что-либо выжать из этого человека, то, конечно же, это Барбара Хейверс.

Однако Ханнафорд начала жалеть о том, что согласилась на предложение помощника комиссара Дэвида Хильера прислать на помощь в расследовании убийства бывшего напарника Линли. Когда Би спросила Хейверс: «Какая есть информация от суперинтенданта о мисс Трейхир?», та сказала: «Он утверждает, что эта девушка тут ни при чём, но продолжает работать». Такой ответ Ханнафорд не устраивал. Она стала подозревать Хейверс в отсутствии лояльности и в том, что та её обманывает.