Книга Жди меня, когда небо окрасится в розовый - Марат Маратович Мусабиров

слезами таким отчаянным плаксой, каким себя не помнил. Как я считал, мир, для которого я оказался девиантом, не хотел принимать меня. И раз так, то я не хотел быть в нем и иметь к нему какое-либо отношение. Я уже просто не сознавал, как мне кричать, чтобы быть услышанным. И после всего мною сказанного Созидатель Дневника лишь усмехнулся, и его ответ колыхнул мое сердце:

– Ха. А ты и впрямь интересен. Но мой ответ – нет, не так.

– Что?

– Ты не аномалия, Рэй. Ты самородок.

– А?

– Ты особенный.

– Нет, я обычный, – с лету возразил я.

– Вот именно это…

– Я обычный! Я просто хочу жить простой, спокойной жизнью, снова начать радоваться, смеяться…

– Именно это и делает тебя особенным. Всё это время ты старался, пытался, боролся за свою прежнюю жизнь, даже когда она, казалось бы, изменилась до неузнаваемости. Ты принимал ответственность за свои решения, не перекладывая ее на Бога или кого-нибудь еще. Это похвально. Ты не просто дал мне зрелище, ты заставил меня чувствовать. Чувствовать ту же боль, те же мучения, что и ты. Хоть по мне и не скажешь, но сейчас я улыбаюсь, потому что понял твою значимость. И тебе нельзя умирать хотя бы потому, что, я уверен, ты тот, кто сможет достичь своей цели. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Однако в этой ситуации достичь своей цели тебе не получится никак…

В жизни каждого, даже самого скептичного атеиста, всегда наступает момент, когда он хотя бы раз, да поверит в Бога. И в тот миг, когда буквально из пустоты, испуская непонятные магические лучи, в руках Созидателя появился тот самый пресловутый Дневник, я как никогда почувствовал сотворение чуда.

– И раз так, за твою значимость, – говорил он, – я дам тебе возможность преклонить реальность перед собой.

– Да кто ты такой?..

– Можно было догадаться с самого начала, коль уж при первой нашей встрече все мои слова обернулись ложью. Я – Единый Бог.

– Как?! – Ноги перестали держать меня. Я вновь пал на колени. – Серьезно?..

– Ныне однозначно не лгу. Многие люди представляют меня как мудрого и хладнокровного отца, другие – как маленького ребенка, которому перепала такая могущественная сила, с которой тот не знает, что и делать. А я скажу, что истина – это ни то и ни другое. Вернее, скорее совокупность этого. Период моего существования исчисляется вечностью. Я даже не помню того, что было в самом начале и в ближайшие миллиард лет после него. Я сам не знаю, в чем смысл всего в этом мире. Устал уже создавать что-то, помогать кому-то или, наоборот, отнимать жизни… Я просто пытаюсь снова вызвать в себе интерес ко всему окружающему. Не сосчитать, сколько различных сценариев я создавал, большинство из которых уже и не вспомню. Сколько же раз мне приходилось уничтожать мир и воссоздавать его заново, будто ничего и не было… Сколько раз я перемешивал реальности, устраивая общий Армагеддон для двух разных вселенных. Я просто уже не знал, что и делать. А потом пришла очередь сценария с Дневником, в котором главным героем поначалу была Мирай, а потом неожиданным образом им стал ты.

Вдруг из ниоткуда, словно с небес, на меня плавно приземлился желтый, слегка помятый листок, который, как думал, я уже встречал где-то ранее. Слова, написанные на этой тонкой бумаге до боли ностальгическим почерком, вызвали во мне особое чувство: мое сердце впервые за долгие годы тронул такой знакомый и такой блаженный холод… «Я хочу, чтобы у моего Рэя всё было хорошо».

– Откуда это?..

– Когда ты рвал Дневник в квартире Прайсов, то не заметил ее, ведь уничтожил только исписанные в начале, не тронув все пустые. Сбывается только то, что написано в Дневнике. И вот… кое-что осталось. Она хотела, чтобы в конце концов, если не сможет справиться со своими тревогами и по какому-то помешательству исчезнет из этого мира, ты сохранил свою доброту и был счастливым. Поэтому она пропустила все чистые листы и занесла свое самое главное желание на последней странице. Можно сказать, это своего рода завещание от той самой Мирай Прайс. И оно будет выполнено независимо от моего отношения к тебе, хотя и здесь ты смог меня поразить.

– Не может быть… Это всё точно не сон?

– Нет. Держи. – В мои руки наконец попал Дневник, точнее то, что от него осталось. – Я позволяю тебе написать в него всё, что захочешь. Это твоя награда за то, что ты подарил мне… и последнее желание твоей любви.

Плакать уже жидкости не хватало в организме, а так хотелось снова разреветься! На сей раз от радости.

– Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо!

Я тут же взял волшебное перо и начал переписывать историю. Самое основное – вернуться в февраль две тысячи четырнадцатого года. Далее: я с Мирай никогда не встречался, ее никогда не донимали ужасы социума и сама она социально адаптирована, с подругами и уверенным взглядом в будущее, плюс никаких проблем у ее родителей. Ну а что касается меня… Я ничего не поменял в себе. Единственное только – полное сохранение памяти. Чтобы все мои мытарства не прошли зря. На этом и закончил.

– Всё. Молодец.

Вдруг Он, по-родительски гордо улыбнувшись, протянул мне свою руку. Я краткий миг глядел на нее с благоговением и смиренным любопытством, однако чуть погодя твердо пожал ее. Она была настоящая, осязаемая, теплая. По телу пробежали мурашки, уголки рта невольно приподнялись, и взгляд поймал его глубокие, одухотворенные, полные удовлетворения глаза.

– Напоследок скажу, что ты не спал тогда. Ты бегал по такому миру, каким он представал в твоем видении. Пустые, практически заброшенные улицы; снег, планирующий ввысь; горящее рубином солнце на горизонте и звонкий голос возлюбленной, играющей на гитаре, посреди холодного апокалипсиса твоего сознания. Ты проснулся в своей постели, но это всё не было сном. Я специально всё сделал так, именно поэтому как такового перехода от действительности к фантасмагории не было и всё казалось таким правдоподобным. Надеюсь, это последнее, что тебе осталось непонятно.

– Ага. Теперь всё ясно. – Из меня неожиданно вышел нервический смешок. – Люди так тянутся к звездам, мечтают быть ими, сиять не менее ярко… И в погоне за этим желанием они упускают простую истину: звезды умирают от своей мощи, у них есть предел, хоть они и живут во Вселенной, однако, бесконечной. Ты, что стоишь выше всех звезд и самого космоса, спустился ко мне, к глупому маленькому человеку, который всё время пытался спасти свою жизнь, невзирая на силу, способную размозжить меня одной мыслью. Иронично, что, даже понимая это, я всё равно буду продолжать бороться. Бороться против Тебя и для себя. Потому что таков мой удел. И если каждый попробует убедить себя в этом, то и скорость света будет возможно