Книга Бес в серебряной ловушке - Нина Ягольницер

глубоко вдохнул, пытаясь вернуть себе самообладание. Наглец не хочет драться… У него какая-то другая цель. Как и у тех, кто сейчас сидит вокруг, с интересом глядя на происходящее и явно не собираясь вмешиваться.

– Паршивый ты стрелок, Марцино, – медленно проговорил Годелот, – гадай снова.

И тут же увидел, как у того побелели крылья носа, а челюсть обрисовалась резкими углами. Марцино тоже разозлился.

– И-и-ишь ты… – протянул он на свой обычный манер. – Ну так давай снова попробую. В наемники сдуру подался, а? А там же страшно, ругаются, стреляют, да и кормят не по часам. Струсила девочка и попросила маменьку кондотьеру деньгами поклониться… или еще чем, чтоб дочурку на спокойное местечко определить. Теперь в точку, об заклад бьюсь!

Шотландца затрясло, руки сами собой сжались в кулаки, и где-то на дне души уже затрепетало сладкое предвкушение, как под костяшками пальцев с хрустом проломятся носовые хрящи мерзавца.

И вдруг в густой чад неистовой ярости тонкой струей просочилось воспоминание: залитый солнцем двор замка, он, Годелот, ничком лежит в пыли, отплевываясь и рыча от злости, а над ним возвышается отец. Пот льет по могучему торсу, и Хьюго неспешно утирает его снятой рубашкой, спокойно взирая на бесящегося сына.

– Вставай и дерись. И пока в руках себя держать не научишься – так и будешь песок жрать, – хладнокровно сообщает он и тут же примирительно добавляет: – Лотс, я не от паскудства, я для науки. В драке кто злится – тот и в дураках. Я этому так и не научился, так хоть тебя научу…

…Этого обрывка хватило, чтоб Годелот с неожиданной ясностью понял, в чем нехитрая затея Марцино. Тот старается его взбесить и ждет удара. А драка с однополчанином в первый же месяц службы грозит новобранцу большими невзгодами, если не позорным увольнением. Годелот посмотрел противнику в глаза и четко проговорил:

– Вот незадача, снова промах. Теперь моя очередь угадывать. За что тебя, бедолагу, тут держат, раз ты с двух шагов ни черта не видишь? Не иначе, преотлично чистишь сапоги. А ты не подумал, брат, что меня наняли, чтобы тебя в срок заменить?

Еще договаривая эти слова, шотландец уже осознал, что перегибает палку. Марцино залился бледностью странного купоросного оттенка, с присвистом втянул воздух и остервенело бросился на обидчика. Годелот попытался увернуться, но тут же удар кулака по челюсти сбил его с ног. Противник схватил подростка за колет, не давая упасть, и с силой дважды ударил под дых, исступленно рыча что-то невнятное.

– Марцино, сумасшедший! – донесся до Годелота чей-то окрик сквозь пелену боли. – Оставь парня, зашибешь насмерть!

Дыхание перехватывало, в голове шумело, но шотландец, упоенный забытым чувством свободы, ощущал лишь кипящий в крови задор. Коротко встряхнув головой, он вырвался из хватки Марцино и незатейливо впечатал тяжелый башмак противнику в левое колено. Тот рухнул наземь, но тут же поднялся на локтях, проревел что-то бранное и вновь, хромая и взрывая сапогами мелкий песок, ринулся на Годелота. Совершенно разъяренный, он уже не владел собой, повалил обидчика и обрушил на него град ударов.

Смятый напором более тяжелого и опытного противника, подросток пытался защищаться, едва ощущая, как кто-то отдирает от него руки Марцино, а тот вырывается и продолжает выкрикивать какие-то отрывистые угрозы.

– Что за черт! – раздался вдруг рык капрала Фарро. – Вы что творите, аспиды? Не ровен час, капитан на шум явится, всем всыплет без разбору!

Хрипло дышащего Марцино наконец оттащили, двое солдат подняли Годелота с земли и поставили на ноги, придерживая с двух сторон. Фарро подошел к пошатывающемуся новобранцу и хмуро оглядел окровавленное лицо:

– Десятка дней не прошло – уже разукрашен, как к празднику. Марцино! Ты чего, лахудрин сын, удумал? Ишь, с мальчишкой он срамом меряется, герой лоскутный!

Но солдат молчал, все так же хрипло втягивая воздух, и Фарро вновь обратился к Годелоту:

– За что схлопотал? Говори без утайки, пострел, здесь тебе не цыганский шатер, чтоб на картах гадать!

Шотландец сплюнул кровь.

– Я его оскорбил, – спокойно проговорил он.

После этих слов во дворе повисла тишина, а Фарро крякнул:

– Оскорбил! То молчал себе, а тут подошел да оскорбил! Ты давай-ка, малец, мне голову…

– Что здесь произошло? – оборвал капрала низкий голос, и из дверей оружейной вышел полковник. Фарро замолчал, словно невидимая рука хлопнула его по губам, и еще сильнее нахмурился. Но Орсо не ждал пояснений. Он спокойно подошел к Марцино и бегло осмотрел его. Затем приблизился к Годелоту, жестко взял за подбородок, оценивая следы побоев, поочередно взглянул на кисти обеих рук.

– Ясно, – отрубил он, – это не драка, а избиение. Зачинщик – Марцино. Десять плетей и сутки карцера. Мальчишку ко мне на дознание. Капрал, выполнять.

В такой же тишине Марцино увели. Клименте мрачно подставил Годелоту плечо, и через десять минут шотландец уже стоял перед полковником в голой скучной комнатенке, служившей командиру кабинетом. Орсо закрыл дверь и присел на край стола перед нетвердо стоящим на ногах подчиненным.

– Вы не теряете времени даром, Мак-Рорк, – сказал он задумчиво, – уже завели врагов. Марцино весьма выдержанный и дисциплинированный солдат. Чем же вы его так взбеленили?

– Я его оскорбил, – так же ровно повторил Годелот, стараясь не поморщиться от рези в разбитых губах.

– Хм… – Орсо пристально поглядел подростку в глаза. – Что ж, допустим. Стало быть, вам тоже по уставу полагается порка, но вы толком не оправились от знакомства с милейшим отцом Руджеро. Не вижу толка тратить деньги моей синьоры на жалованье бойцов, бесполезно лежащих изувеченной спиной вверх. А потому на первый раз я просто лишаю вас выходных и назначаю два внеочередных ночных караула. Примите к сведению, что сегодняшняя выходка непременно учтется при следующей и наказание будет двойным. А теперь ступайте к доктору Бениньо, пусть проверит, все ли у вас цело. Свободны.

Годелот отвесил угловатый поклон, развернулся и вышел, но уже в коридоре оперся о стену, переводя дыхание. Черт… Он надеялся, что эта стычка что-то прояснит в его положении. Но ощущал себя лишь еще более запутавшимся. Новобранцам никогда не спускаются драки, а все свидетели их схватки с Марцино непременно покажут, что виноват чужак. Орсо же даже не стал разбираться, да юноша и не смог бы повторить все гнусности, которыми поливал его похабник. И все же шотландца не наказали. Почему? Ведь сидеть в карцере можно и избитым. А если все еще впереди?..

…Всю ночь протерзавшись болью от многочисленных ушибов и не менее мучительными размышлениями, утром он вошел в трапезную, нарочито высоко и дерзко держа голову.