Книга Мир Средневековья. Рождение Европы: эпоха великих завоеваний и выдающихся свершений - Фридрих Хеер

влекли непознанные тайны природы. Тот, кто овладеет ими, полагал он, станет властелином мира, и ему будет принадлежать будущее. Это была новая грань мироощущения человека того времени.

Учеником Бэкона был алхимик и врач, работавший при дворах пап и королей, Арнольд из Виллановы (родился около 1238 г.). По национальности он был каталонцем, учился в университетах Неаполя, Барселоны, Монпелье, Парижа, Рима и Авиньона; его перу принадлежат труды по медицине, алхимии и астрологии. Как и его учитель, он был францисканцем-спиритуалом и потому придерживался их религиозных и научных воззрений. Арнольд составил манифест, направленный против сторонников учения Фомы Аквинского, озаглавленный «Меч правды против приверженцев томизма». В нем он писал о «Папе-ангеле», который возглавит грядущее «омоложение», что приведет к трансформации космоса, церкви, общества и всех его элементов. Арнольд был занят поиском такого медицинского средства, которое стало бы панацеей от всех болезней и которое омолодило бы человеческое тело и душу. В его представлении натурфилософия была самым могучим союзником спиритуалов в их усилиях преобразовать мир.

Как врач и алхимик, Арнольд привлекает наше внимание к некоторым специфическим аспектам химии и медицины той эпохи. Он был известен в свое время и спустя столетия благодаря, как считается, написанным им руководствам по алхимии. В те времена химия и алхимия считались одной наукой. Тексты по алхимии из арабских источников ходили по Европе с 1144 г. Целью алхимии-химии было преобразовать элементы природы таким образом, чтобы в итоге сложилась некая лучшая действительность, высокодуховная и божественная. В одном из трактатов, приписываемых Арнольду, Страсти Христовы сравниваются со «страстями» химических элементов: химические метаморфозы имели прямую аналогию в таинстве претворения хлеба и вина в плоть и кровь Христову; ртуть – это агнец, ведомый на заклание, и тому подобные сравнения.

Что касается средневековой медицины Западной Европы, то, можно сказать, она обладала своей философией, научные положения которой отражали мировоззрение той далекой эпохи; выросла она из медицины Античности, представляли которую арабские и еврейские доктора. Два великих мыслителя XII в. Ибн Рушд, или Аверроэс, и Маймонид были известными врачами, к тому же, что особенно важно, практикующими врачами. То же самое можно сказать и об Ибн Сине, или Авиценне. Каждый средневековый доктор был в какой-то степени астрологом. К середине XIII в. уже существовало стандартное собрание классических, арабских и еврейских, медицинских текстов, которое имелось во всех больших библиотеках Монпелье, Салерно, Парижа, Гранады, Толедо, Каира, Дамаска и Багдада.

Каждый студент-медик должен был провести какое-то время в «просвещенных» странах Средиземноморья, в атмосфере научного «свободомыслия». Здесь практическая и теоретическая медицина бурно развивались и шли рука об руку. Практическая медицина дерзновенно раскрывала секреты одного из самых удивительных чудес природы – человеческого тела. В наши дни едва ли можно представить, что это означало для людей Средневековья, когда тело каждого человека было образом Тела Христова – Corpus Christi. Анатомирование человеческого тела было равносильно попытке анатомировать тело Бога. Не было более безбожного, нечестивого и негуманного занятия, чем занятие анатомией. В XIII–XIV вв. Петрарка и гуманисты яростно обличали «безбожных врачей», критикуя в первую очередь последователей учения Аверроэса из Падуанского университета. Этот антагонизм существовал на протяжении пяти столетий, да и сегодня еще дает себя знать в скрытом недоверии к «докторам».

Несмотря на сопротивление научным экспериментам, в изучении анатомии в Средние века достигли определенных успехов. Для препарирования и проведения опытов, например в Салерно, во второй половине XI – начале XII в. использовали свиней, а затем в анатомических театрах стали вскрывать трупы преступников. Однако великий век анатомии наступил только в XIV в., основоположником ее стал итальянский врач и анатом Мондино де Луцци. В 1252 г. в Падуе появился труд Бруно да Лонгобурго Chirurgica Magna, способствовавший дальнейшему развитию хирургии. В Западной Европе основные успехи в области медицины принадлежали военным врачам и хирургам, на работу которых университетские профессора смотрели свысока. В университетах медицину изучали исключительно по учебникам на основании античных текстов.

Клиническая медицина обрела защиту в лице арабских и еврейских ученых; искусство врачевания начало передаваться по наследству в некоторых семьях, и сложились целые врачебные династии, просуществовавшие по крайней мере с XII до XIV–XV столетий. Близкий друг Аверроэса по имени Ибн Зухр (Авензоар), вероятно величайший из мусульманских врачей, происходил из семьи врача в мусульманской Севилье, в Испании; он был представителем врачебной династии, насчитывавшей шесть поколений. Существовали также кланы еврейских докторов в Испании, Провансе и Италии, где евреи были домашними врачами и астрологами на папской службе. Преемственность профессии, которая давала практикующим врачам уверенность в своем призвании и формировала традицию, была немаловажным фактором.

Были также семьи переводчиков, которые занимались переводами различных трактатов, и не только медицинских, и писали к ним комментарии. Например, Яков бен Махир ибн Тиббон, математик, астроном и зоолог, один из величайших переводчиков с арабского языка на еврейский, происходил из известной семьи образованных евреев и возглавлял сторонников Маймонида в борьбе против старых раввинов-ортодоксов. Тексты его переводов цитировали Кеппель и Коперник.

Естественные науки были оттеснены на обочину европейской интеллектуальной жизни, в среду маргинальных групп общества. Их изучали вне университетов, и именно те еврейские и мусульманские ученые и францисканцы-спиритуалы, чьи воззрения считались ересью. Было еще одно важное направление научных исследований – практическая механика. Ею занимались люди из низших слоев общества, в основном люди ручного труда, но она привлекала внимание, будучи основой технологического прогресса, людей образованных, таких как Иордан Неморарий, механик и математик XIII в. У него был анонимный ученик, которого Пьер Дюэм, французский физик и историк науки, называл «предтечей Леонардо да Винчи». Герард Брюссельский, Роджер Бэкон, Петр Иоанн Оливи и еще несколько исследователей, которые работали в Падуе, Оксфорде, Фландрии и Силезии, занимались некоторыми вопросами, относившимися к области техники в узком смысле слова. Но должно было пройти еще несколько столетий, прежде чем установилось плодотворное сотрудничество между академиками и ремесленниками на самом начальном этапе существования Лондонского королевского общества, в Нидерландах и во Франции в начале XVIII в.

В 1600 г. Уильям Гильберт (придворный врач королевы Елизаветы I) опубликовал шеститомный трактат «О магните, магнитных телах и большом магните – Земле», первый печатный труд, написанный академиком, который описывает исключительно научный объект на основании проведенных опытов и наблюдений. Гильберт был горд тем, что он воспользовался при написании своего труда профессиональным опытом горняков и моряков. Он придавал особенное значение работам Роберта Нормана, моряка в отставке, который изучал способы производства компасов и записывал свои наблюдения. Но еще в 1269 г. Петр Чужак (Peter the Stranger), во время осады Лучеры в Калабрии, написал трактат о магнитах, один из наиболее замечательных памятников средневековых