Книга Из глубины - Линкольн Чайлд

В помещении раздались крики и стоны.

Хьюи рядом с ним подняла руку к лицу.

— Уши, — сказала она.

— Меняется давление воздуха, — пояснил Крейн. — Постарайся зевнуть или глотнуть. Или сделать маневр Вальсальва.

— Что?

— Маневр Вальсальва. Зажми нос и закрой рот, а потом попытайся продуть воздух через ноздри. Это поможет выровнять кровяное давление.

Он еще раз глянул в иллюминатор, пытаясь найти источник странного гула. Вихрь пузырьков рассеялся, и сейчас было видно закругление купола, уже в нескольких сотнях футов под ними, а его прожектора казались крошечными звездочками в ночном небе. Пока он смотрел, они погасли и скрылись в темноте.

И вот, когда Крейн уже собирался отвести взгляд, внизу вспыхнуло солнце.

Словно вдруг осветился весь океан. На миг, почти в тысяче футов под собой, Крейн увидел морское дно — оно тянулось во всех направлениях, словно серая лунная поверхность. Бесчисленные странные и жуткие на вид глубоководные рыбы плыли над ним, будто подвешенные на ниточке. Потом свет стал слишком ярким, и Крейну пришлось отвернуться.

— Что за черт? — услышал он голос Вандербильта.

Теперь иллюминатор сиял, словно лампа, озаряя внутреннее помещение капсулы, совсем недавно погруженное в синеватый полумрак, ярким желтым сиянием. Но Крейн заметил, что свет постепенно гаснет. Снизу послышались новые звуки: резкие удары и треск, словно там горел гигантский фейерверк. Крейн снова подался вперед и, прищурившись, глянул вниз. И замер.

— О господи, — вырвалось у него.

В луче, бившем с океанского дна, он мог разглядеть только прочный купол. Взорванный изнутри, с краями, завернувшимися, словно кожура у банана. А внутри полыхали языки неземного огня — красного, коричневого, желтого, — яростный каскад взрывов разрывал станцию на части.

Но это было не самое страшное: с невероятной скоростью снизу к ним неслась мощная ударная волна, качая и переворачивая все на своем пути, словно живая.

Крейн поспешно сел прямо, одной рукой прижал к себе Хьюи Пинг, другой схватился за поручень.

— Приготовиться к толчку! — крикнул он.

Жуткий миг ожидания… и взрывная волна резко бросила капсулу набок, чуть не перевернув. Раздались крики. Свет погас, и теперь единственным источником освещения оказался умирающий желтый луч со дна. Крейн крепко держал Хьюи, а капсулу жестоко мотало взад и вперед. Кто-то полетел по салону, натолкнулся на поручень и со стоном повалился на пол. Опять крики, призывы о помощи. Раздался резкий хлопок, а за ним — плеск воды.

— Заделать пробоину! — приказал Вандербильт технику, стараясь перекричать общий шум.

— Что там? — спросила Хьюи.

Она прижималась лицом к плечу Крейна.

— Не знаю. Но ты говорила о мерах активного противодействия. Похоже, что Королис их обнаружил.

— А… а станция? — спросила Хьюи.

— Ее больше нет.

— Нет… нет! Все люди там… — И Хьюи заплакала.

Жестокая болтанка понемногу стихала. Крейн оглядел слабо освещенное помещение. Люди рыдали и стонали, а кого-то, напуганного и возбужденного, успокаивали соседи. Но кажется, травму получил только один — тот человек, который слетел со своего места и прокатился по салону. Крейн осторожно высвободился и подошел к раненому.

— Сколько еще? — спросил он у Вандербильта.

Океанограф помогал технику заделать пробоину.

— Неизвестно, — крикнул он в ответ. — Питание отключилось, приборы не работают. Теперь мы поднимаемся только за счет собственной плавучести.

Доктор опустился на колени рядом с пострадавшим. Тот был оглушен, но находился в сознании и пытался подняться. Крейн помог ему сесть и быстро обработал раны — рассеченную бровь и ссадину на правом локте. Свет снизу погас совсем, и в капсуле стало темно, как в погребе. Крейн ощупью пробрался по щиколотку в воде обратно к Хьюи.

Сев, он почувствовал, как в темноте кто-то подошел к нему.

— Мы не можем заделать пробоину, — раздался голос Вандербильта. — Остается только надеяться, что до поверхности недалеко.

— Восемь минут уже истекли, — сказал техник. — Наверняка.

Пока он говорил, Крейн обратил внимание, а может, ему показалось, что полная чернота уступает место едва заметным сумеркам. Хьюи стиснула его ладонь — она тоже заметила. Стремительный подъем, кажется, замедлился, а потом и вовсе прекратился. Теперь помещение стало заполняться неровным светом, поблескивавшим зелеными и темно-синими оттенками.

И тогда появилось безошибочное ощущение — они качались на мягких волнах.

Люди в капсуле кричали от радости. Хьюи еще плакала, но Крейн понял, что теперь это от счастья.

Вандербильт пробрался по воде к внешнему люку в потолке капсулы. В это время снаружи, сверху, послышались приглушенные крики. По крыше застучали шаги, рукоятка наружного люка повернулась и заскрипела, открываясь.

И вот Крейн увидел — впервые за несколько недель — яркий солнечный свет и сияющее синее небо.

62

Скопище комнат и кабинетов, шквал вопросов. Кто-то посветил ему яркой лампой сначала в правый глаз, потом в левый. На плечи набросили толстый купальный халат. А затем, вернувшись, словно во сне, к началу, Крейн снова оказался на платформе «Сторм кинг», один, в библиотеке за столом; он сидел все перед тем же компьютерным монитором, как и две недели назад, в тот день, когда только что приехал.

Крейн облизал губы. Наверное, все это и было видением и ничего на самом деле не происходило. Это какая-то далекая от логики, сказочная фантазия, что началась ярко и радостно, но потом медленно переросла в страшный ночной кошмар. А теперь Крейн приходит в себя, фрагменты сна осыпаются, словно куски штукатурки со старого фасада, здравый смысл снова вступает в свои права, и все умопостроения предстанут в истинном свете, явив рассудку свою полную абсурдность.

Тут экран мигнул и засветился, показав усталого человека в темном костюме и в очках без оправы; он сидел за полированным деревянным столом. И Крейн понял, что все это никоим образом не сон.

— Доктор Крейн, — произнес человек на экране. — Меня зовут Макферсон. Я так понимаю, адмирал Спартан дал вам мою визитку.

— Да.

— Вы один там?

Крейн кивнул:

— Один.

— Тогда почему бы вам не начать сначала? Не пропускайте ничего.

Медленно, методично Крейн рассказал о событиях последних двух недель. Большую часть времени Макферсон просто слушал, сидя совершенно неподвижно, но изредка вставляемые вопросы давали понять, что в основном все изложенное не было для него такой уж неожиданностью. Когда повествование Крейна приблизилось к концу — обоснованию теории Ашера, действиям Королиса, последней встрече со Спартаном, — усталое лицо Макферсона стало еще более изможденным. Мешки под глазами потемнели, плечи опустились.