Книга Крестраж # 1 часть вторая - Рейдер

же Диггори или Маклаггена, да и на Слизерине Забини тоже у них котируется. Я же, так себе — в первой десятке ближе к концу. Меня этим всем как-то раз серьезным тоном Парвати просветила, чем вызвала непонимание и бездну удивления. А вот Гермиона уже сейчас одна из самых признанных красавиц Хогвартса, и в негласном мужском рейтинге занимает первые строчки, что вызывает к ней очень много зависти со стороны женского контингента нашей школы-интерната.

К чему я веду? Делакур… Она не на мою внешность запала. Вейлам на внешность вообще плевать-наплевательски. Ей нужен я как бычок-производитель и по совместительству могучий волшебник, который по определению не может быть нищим или слабым, чтобы смог защитить её будущее потомство. Причем её не остановит даже понимание, что у нее ничего не получится. У вейл так инстинкты заточены. И тут она может пойти на всё, на любые ухищрения и грязную игру. И как ни крути, Гермиона в такой игре для вейлы лишнее и совершенно нежелательное препятствие.

За свою девушку я всё равно переживаю, хотя она эту француженку сможет «раскатать» не напрягаясь, а уж передумает и подавно. Когда у вейл «сносит крышу», они больше на свои звериные чувства и интуицию полагаются, чем на логику и разум.

Вот так-то… Оказывается, не всегда приятно быть очень сильным магически. В иных случаях это доставляет очень много неудобств, когда от тебя очень много зависит или когда от тебя что-то хотят все подряд.

— Говорят, что вы, мистер Поттер, опять влипли в какую-то историю, — посетовала Полная Дама на портрете входа в гостиную Гриффиндора.

— Вздор, — задумчиво ответил я, пропустив мимо ушей её болтовню.

— И никакой не вздор, я сама всё слышала, в той комнате, где были директора и вы юный маг, вместе с двумя другими, — воскликнула какая-то незнакомая, нарисованная ведьма, чересчур бледная и со следами крови на щеках и горле.

— Нет-нет, Ви, это такой пароль, — ответила своей скептичной собеседнице Полная Дама и открыла проход.

Кругом шпионы!

Иногда понимаю Сириуса, когда в несостоявшейся истории он эту толстуху «пером» пописа́л. Сплетница и склочница, с которой в результате моих ночных похождений под мантией-невидимкой у меня постоянные «тёрки». Я её по ночам постоянно бужу, когда она вовсю храпит на своем портрете, а она этого терпеть не может и определить под невидимостью нарушителя тоже не в состоянии, отчего бесится постоянно. А сейчас она на свой портрет и ещё какую-то свою подругу шпионку-суицидницу притащила.

Вздохнув, я шагнул через порог нашей гостиной.

Ещё в коридоре мне стало понятно, что там, за дверью меня поджидают все до единого гриффиндорцы в полном составе. Даже как-то не по себе стало от такого. Целая толпа, в большинстве своем объединенная единым порывом и восторгом с чувством гордости. Наверняка рады, что единственный чемпион от Хогвартса был выбран от нашего факультета.

От приветственных и восторженных воплей меня чуть не сдуло обратно в коридор. Первыми ко мне подскочили Джонсон со своими подругами и стали прыгать вокруг что-то невразумительно и радостно вопя, а потом полезли целоваться. Только моя реакция позволяла подставлять под их губы свои щеки. Так бы взасос тут меня и растлили, сразу, по-взрослому. Ко мне даже Ли Джордан лез, с намерением накинуть на плечи гриффиндорский флаг и пытаясь незаметно то ли обнять, то ли облапать. Тьфу, мля! Еле отбился, незаметно в общей толчее прописав ему ещё и локтем под дых.

Но всё равно больше всех радовалась Джонсон, заражая остальных позитивом и весёлым возбуждением. Она была ни капли не расстроена, что Кубок Огня выбрал меня, а не её.

— Ну, если не я, так всё равно гриффиндорец! — невменяемо орала Энж.

Дальше началось форменное безобразие и спонтанная вечеринка, в которой я не принимал участие. Да я там даже не нужен был, остальным нужен был лишь повод. Мне кажется, что факультетская пьянка состоялась бы в любом случае. Независимо от результатов выборов чемпиона Хогвартса. Только в другом случае гриффиндорцы бы пили с горя или расстройства, а теперь есть законное основание «накидаться» от осознания гордости за факультет.

Всё время интересно, откуда у нас на факультете всегда столько выпивки?

— Ты как, Гарри? — тихо спросила меня Гермиона, когда мы забились в самый тихий уголок гостиной и наблюдали оттуда за всеобщим весельем.

— Всё по плану, — ответил я, смотря на разворачивающуюся пьянку. — Только возникла небольшая проблема. Вторая чемпионка, француженка… она вейла, и, по-моему, я спровоцировал её видовой импринтинг.

Гермиона гневно засопела, а в чувствах полыхнула яростью и ревностью. Правда очень быстро успокоилась, потому что поняла, что я равнодушен к другой девушке, пусть эта девушка и очень привлекательна.

— Если бы не знала наверняка, то, наверное, тебя тут же прибила, — вздохнула Гермиона. — До сих пор не могу привыкнуть, что я знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне. Это необычно и приятно, но ревновать почему-то я по-прежнему не перестаю.

— Ты думаешь, что я как-то по-другому к таким вещам отношусь? — улыбнувшись, посмотрел я в глаза своей девушки. — Всё то же самое. И ревную, и переживаю, и боюсь тебя потерять. Наверное, такая мнительность и неуверенность свойственна тем, кто любит. И это несмотря на то, что я тебе полностью доверяю, хотя ты прекрасно знаешь, что для меня доверять кому-то очень сложно, практически невозможно.

Она прижалась ко мне, обняла и засопела мне в плечо.

— Что дальше? Я так поняла, что мне нужно быть осторожней. Если верно всё то, что я знаю о вейлах, то она начнет на тебя «охоту», а я — нежелательная помеха, — пробормотала Гермиона.

— Тебе уже тоже пора показать на что ты способна. Если Делакур перешагнёт черту дозволенного или будет пренебрегать вежливостью, то можешь её проучить, — зашептал я на ушко свей невесты. — Главное не убивай, а то нас во всём магическом мире так прополоскают за международный скандал, что жизни потом никакой не будет. Хватит и одного меня — отъявленного злодея и пугала.

— И никакой ты не злодей, а просто озабоченный тип! — улыбаясь, посмотрела мне в лицо Гермиона и немного отстранилась, потому что мои хваталки стали как-то независимо от моего сознания, с её спины плавно спускаться ниже.

— Ничего не могу с собой поделать,