Книга Вредина для мажора - Алекс Коваль

class="p1">— Решительно, — улыбается Гай. — Макс, ты мне как сын, именно поэтому я не буду читать тебе долгую и нудную лекцию из разряда: “обидишь мою дочь, жизнь медом не покажется”. Ты и так это прекрасно знаешь, — я молча киваю. Еще бы. Сам первый удавлю себя, если посмею обидеть нашу золотую девочку. — Но вы оба еще молоды, — продолжает крестный, с особой тщательностью подбирая слова. — У тебя впереди новый клуб, новый контракт, у Летты только первый курс универа и много планов на будущее в художественной сфере. Поэтому спрошу еще раз, ты уверен, что это не поспешное и не необдуманное решение? Не хочу, чтобы вы потом оба жалели, если вдруг что-то пойдет не так.

— Смеешься? Мы всю жизнь друг друга знаем благодаря вам, куда уж дольше думать? Уже в чем если я и был за свои годы уверен на все сто, так в том, что мне нужна моя вредина, и никак иначе.

— Вредина? — смеется крестный, — дети. Где мои двадцать лет и ветер в голове? — выдает с нарочито тяжелым вздохом.

— Значит, не будет нравоучений и отстрела жизненно важных органов? — тяну руку, с улыбкой.

— Не такие уж они и жизненно важные, но пока экзекуция отменяется, — пожимает мою ладонь Гай и тянет на себя, приобнимая и похлопывая по плечу. — Я сам был молодым и чудил немало и понимаю, насколько бессмысленно вам обоим читать нотации, пока сами носом в проблемы не клюнете, так ничего и не поймете. Поэтому… Только вот с детьми давайте повременим, молодожены, — было это сказано с выразительно нахмуренными бровями и таким многозначительным взглядом, что, ёшкин кот, мне даже стало неловко. Предупреждением проникся.

— Кхм… мы постараемся.

И вроде бы поулыбались и все решили, пора бы мирно разойтись, но тут крестный сбрасывает весь задор, подбирается и, окинув меня серьезным взглядом, говорит:

— Ладно, Макс, а теперь давай серьезно и на чистоту. По теме, что не касается вас с Виолеттой.

— Это по какой? — спрашиваю, а сам уже весь напрягся.

— Ты и сам догадываешься, думаю. Что произошло у вас с отцом и сколько еще вы будете бодаться рогами, два невозможных упрямца?

Вздоха сдержать не получилось, точно так же, как и смешка. Ну вот, началось. Все одно и то же да по кругу.

— Я не… — начинаю.

— Я уже слышал и с его, и с твоей стороны кучу отмазок, — перебивает отец Летты. — Наелся. Хватит. Ты ведь понимаешь, что это не дело? Я знаю, вижу, что по отношению к моей дочери у тебя серьезный настрой, но по отношению к собственному отцу твое поведение в корне неправильно. Не мне тебя учить, конечно, но если у тебя настолько серьезно все к Виолетте, то однажды и у вас будут дети, и представь, если твой сын вот так повернется к тебе… задницей, Макс?

— Никто и никуда не поворачивался, — морщусь, не находя себе места. Давно мне лекции не читали и мозг не промывали, отвык я уже от родительских нравоучений. — Просто у нас с отцом разные взгляды на жизнь и на мир в целом, тебе ли не знать? Он ждет, когда я пойду по его стопам, но этого не будет! Отцу придется рано или поздно с этим смириться. Ну, а если я ему такой не нужен, то и плевать, — развожу руками, чувствуя, как глубоко внутри уже начинает просыпаться легкое раздражение. — И вообще я не хочу сейчас об этом.

— Хочешь, не хочешь, а если бы не отец, то уже сегодня ты бы вылетел, как пробка от шампанского, из своего футбольного клуба, Макс! — встает Гай и прячет руки в карманы брюк. Доброго и улыбчивого крестного как не бывало. На лице решимость и то самое баранье упрямство, которым на наши две семьи наделены не только мы с отцом.

Но не это главное. Интересней оказывается то, что я только что услышал.

— Что ты сказал? — даже переспрашиваю, а то, может, все же это слуховые галлюцинации?

Но как оказалось, нет. Мое удивление по поводу того, что утром в телеке и новостных лентах ни сном ни духом о произошедшем вчера, было явно поспешным. Это не фарт и не удача. Это отец.

— То. Не были мы с Темычем за городом. После вчерашнего приема в СМИ поднялась нехилая волна сплетен, и Стельмах всю ночь провозился в офисе, решая вопросы и затыкая особо ретивых. Новость облетела все газеты и журналы за гребаных пару часов, и это была не только “бульварная желтая пресса”, Максим.

— Твою мать, вот, скотина! — руки сжались в кулаки, и я искренне пожалел, что так мало врезал этому сраному недоюристику. Нужно было хорошенько ему раскрасить рожу и устроить феноменальную встречу носа с бетоном. Ох, какая ярость плескалась внутри! Даже представить страшно, что случилось бы, окажись эта сволота сейчас прямо передо мной.

— Наши отели, наш прием — это все херня, — машет головой крестный. — На бизнесе это никоим образом не сказалась. Черный пиар — тоже пиар. Этот ваш дружок со своим отцом решили спустить всех собак лично на тебя, — тычет пальцем мне в грудь. — Понимаешь, чем пахнет? Руководство клуба быстро узнало о произошедшем, и не мне тебе рассказывать, какие у них штрафные санкции. Тренер был в бешенстве, гендиректор клуба рвал и метал. Если бы не отец, Макс, твоя карьера этой ночью бы просто потонула, — говорит Гай с нажимом, четко проговаривая каждое слово, будто пытается вдолбить мне это в голову, а у меня эта информация просто “по полочкам” не укладывается. Внутри все кипит и клокочет от злости. Мозг к чертям оказывается думать трезво.

— Ну, и зачем? — перебиваю раздраженно, ероша пятерней волосы и прохаживаясь вдоль кабинета. — Зачем он это сделал? Чтобы в очередной раз ткнуть меня носом, какой я плохой, а он хороший? Какой я дерьмовый сын, устраивающий проблемы, а он отец-молодец?

— Дурень, ты Макс. И если вот тут просветления не случится, — стучит костяшкой пальца по виску крестный, — то не видать тебе моей дочери как своих ушей.

— При чем тут Летта и наши с ней отношения?

— А при том, что какая тебе, к черту, свадьба, если ты не чувствуешь элементарного?! — прорезался грозный рык в тоне Максима Гаевского. — Можешь сколько угодно язвить и закрывать глаза на очевидные вещи, но отец для тебя всегда делал много и продолжает делать! В футбол ты, в принципе, пришел благодаря ему. А Испанский клуб, ты думаешь, сам собой на горизонте нарисовался?

— Откуда ты… — начинаю, вскидывая взгляд