Книга Когда мир кажется страшным местом. Как разговаривать с детьми о том, что нас пугает - Эбигейл Гевирц

что любая негативная реакция лишь обострит обиду и гнев Мэй.

Папа: Мэй, думаю, ты знаешь, что я обязан отправиться туда, поэтому не могу просить своего командира оставить меня здесь или позволить мне вернуться домой раньше. Но что ты думаешь о том, чтобы куда-нибудь съездить на выходные?

Мэй: Ладно. Мы можем пойти в аквапарк?

Мама (смотрит на папу): Не вижу ни одной причины отказывать! Аквапарк! А теперь об игре в «Морской бой». Что ты об этом думаешь, папа?

Папа: Я думаю, это отличная идея, но мы не сможем много общаться. На этот раз мы должны оставить наши телефоны дома. Может быть, мне и удастся время от времени добраться до компьютера, но, возможно, нам придется просто переписываться. Но я возьму половину игры, хотя бы на тот случай, если мне удастся получить доступ к «Скайпу» через компьютер. И – ой! – мы забыли решить, пойдем ли мы смотреть тот фильм. Не хотите пойти в кино в эти выходные?

Мэй: Да! Брия тоже хочет пойти. Могу я взять ее с собой?

Мама: Конечно. А теперь пора ужинать. Мэй, пожалуйста, позови малышей и накройте на стол вместе. Папа, ты поможешь мне поставить еду на стол? А после ужина давай поговорим о том, как тебе справляться со своими сильными грустными и сильными чувствами, когда папа уедет.

Мэй кивает.

Мама и папа не собираются нарушать распорядок дня (то есть откладывать ужин) ради этой беседы. Когда грядут большие изменения, соблюдение распорядка дня и семейных традиций может успокоить. В любом случае, мама с папой знают, что после ужина и перед сном у детей есть время для дальнейших разговоров.

Семья ужинает вместе. После ужина папа просит младших детей помочь маме убрать со стола, чтобы он мог посидеть с Мэй и поговорить о том, как она может чувствовать себя менее грустной и обеспокоенной, когда он уедет.

Прежде чем мы продолжим этот разговор, давайте рассмотрим, что понимает Мэй.

К десяти годам дети обладают большей способностью понимать более абстрактные понятия. Их мышление еще не такое сложное, как у подростков старшего возраста, но они довольно хорошо погружены во внешний мир. Мэй живет на военной базе, поэтому она понимает, что это значит, когда солдаты уходят служить; когда подразделение готовится к отъезду, об этом знают все, кто живет на базе.

Обратите внимание, что в этой беседе ее родители не упоминали войну или боевые действия, а также возможность ранения или смерти, потому что Мэй задает тон этому разговору, но они почти уверены, что это всплывет позже, в разговоре о ее страхах за папу. В прошлом году отец ребенка в школе Мэй погиб в засаде в Афганистане. Мэй не знала этого ребенка, но вся школа, конечно, говорила об этом. У них прошла церемония прощания, на которую пришли многие семьи. Папа и мама совершенно уверены, что Мэй беспокоится о том, что папа тоже будет убит или ранен.

После ужина, но задолго до того, как пора будет ложиться спать, папа спрашивает Мэй, не хочет ли она вместе с ним выгулять собаку. Это дает папе возможность поговорить на более сложные темы: о тревогах и страхах дочери за него. Поскольку они будут идти рядом, Мэй будет легче обсуждать сложные чувства, не глядя прямо на папу.

Папа: Как у тебя дела? Это был напряженный день!

Мэй: Да. (Некоторое время они идут молча.) Папа, а куда ты едешь, что ты там будешь делать?

Папа: Ну, мы едем на Ближний Восток. Когда мы вернемся домой, я покажу тебе на карте, где мы были. Что ты хочешь знать о том, что мы будем там делать?

Мэй: Ты будешь сражаться?

Папа: Я думаю, ты имеешь в виду, буду ли я в безопасности, верно?

Реакция папы на слова девочки показывает, что он активно прислушивался к ней и понимает, о чем она действительно переживает. Он отвечает ей с добротой, не вдаваясь в подробности (он все равно не может сообщить ей подробности о характере их миссии).

Мэй кивает.

Папа: Я знаю, что ты волнуешься. Когда мой отец служил в армии, а я был в твоем возрасте, он участвовал в первой войне в Персидском заливе. Мы не слышали о нем, казалось, целую вечность, и все мы беспокоились о том, в безопасности ли он. Когда он вернулся домой, это было огромное облегчение. Потом он рассказал нам, что большую часть времени перевозил грузовики в Кувейт и обратно. Довольно скучная работа!

Папа признает опасения Мэй, рассказывая о своем собственном опыте из детства в качестве «ребенка военного», когда его отца отправили на войну. Он также использует эту возможность, чтобы дать ей понять: иногда дети представляют, что в военное время их родители занимаются чем-то страшным, а на деле это может быть совсем не так. В другой раз (но не сейчас) папа мог бы воспользоваться случаем и объяснить Мэй, что скучные вещи, которые делают солдаты в военное время, редко показывают по телевизору. Это одна из причин, почему просмотр новостей вызывает такой страх – потому что там освещаются только опасные и драматические события. На самом деле Мин и Чед вместе решили не обсуждать новости, пока Чед будет находиться на службе. Они не питают иллюзий, что Мэй таким образом будет защищена от новостей, но, по крайней мере, в их доме она о них не узнает.

Мэй: Ты это и будешь там делать?

Папа: Я пока не знаю, чем буду заниматься. Но могу сказать тебе, что все мы в нашей части и в армии работаем над тем, чтобы каждый был в безопасности. Мои товарищи всегда присматривают за мной, а я за ними. Да, мы идем на войну, но все, кто со мной, прикрывают мою спину, а я прикрываю их. Знаю, что это не уменьшит твоего беспокойства, но хочу, чтобы ты это знала.

Папа использует возможность этой беседы, чтобы поделиться тем, как много людей его поддерживают. Его слова, вероятно, утешают Мэй – знание о том, что ее отец там не один и что сразу много людей присматривают за ним. Позже папа поднимет ту же тему с Мэй – что их соседи тоже присматривают за ней и всей семьей.

Мэй: Я беспокоюсь. У меня бабочки в животе. И моя голова начинает болеть, как подумаю, что ты едешь туда.

Папа: Я тоже так себя чувствовал, когда