Книга Засекреченный полюс - Виталий Георгиевич Волович

class="p1">- Ура! - заорал Дмитриев, и все подхватили этот радостный крик. Комаров выжал сцепление, включил скорость, и газик рывком двинувшись с места, покатил по льдине, громко фукая еще не прогретым двигателем. Теперь нам не страшно никакое переселение.

Наша льдина, куда мы перебрались после "великого торошения", - лишь временное пристанище. Она слишком мала, и серьезный натиск льдов сомнет ее без особого труда. Поэтому Сомов отправил две группы на поиск чего-нибудь более подходящего. Правда, особых надежд никто не питал. После разгула стихий трудно было рассчитывать, что поблизости окажется хоть мало-мальски пригодная льдина. И все же нам повезло. Километрах в полутора к северо-западу группа Гудковича наткнулась на вполне приличное поле размером километр на километр. Но все же это было хорошее, почти без трещин поле пакового льда, а Яковлев с Петровым, изрядно попотев, установили, что толщина его превышает два метра. Льдину окружали старые, заметенные снегом торосы: значит, коллизии последних недель ее не коснулись. Но дорога к ней отнюдь не была усыпана розами. Заструги, трещины, торчащие из-под снега ропаки попадались на каждом шагу, а в довершение всего ее в трех местах перегородили невысокие гряды торосов. Но все эти "мелочи" нам теперь были не страшны. Вооружившись пешнями, топорами и лопатами, мы дружно принялись за прокладку автомобильной трассы. Впереди шли разведчики - Яковлев с Петровым со щупами в руках. За ними следовали строители. Колонну замыкал газик с Комаровым за баранкой. Они удалились уже метров на двести, когда лед в старом лагере вновь пришел в движение. Все загудело, затрещало, словно природа, опомнившись, решила возместить упущенное.

Я выпустил одну за другой три ракеты, подавая сигнал тревоги. Прямо на моих глазах трещина под миляевской палаткой расползлась метров на десять, а следом за ней треснул лед под палаткой-баней. Края трещины мгновенно разошлись, и "баня" повисла над глубоким обрывом, грозя свалиться при малейшем новом толчке. Подбежавшие Курко с Никитиным, ухватив ее за торчащие дуги, отволокли с трудом от края обрыва.

На следующий день, пользуясь наступившим затишьем, мы заторопились с переездом в новый лагерь. Одни ремонтируют дорогу, другие свозят на нартах грузы для газика. Работы всем хватает. Наконец загруженный "под завязку" автомобиль отправляется в свой первый рейс. Погода стоит ясная, безветренная, хотя синий столбик в спиртовом термометре не поднимается за отметку -45°С. Безоблачное небо кажется прозрачным и отливает опалово-розовым. Из-за торосов уже посверкивают первые лучи приближающегося солнца.

Старый лагерь постепенно пустеет. Но на него нельзя смотреть без грусти. Разломанные укрытия палаток, обрушившиеся тамбуры, разбросанные ящики, валяющиеся старые бочки из-под бензина. Везде следы запустения. Только Ропак с Майной в сопровождении своры щенят носятся по лагерю в поисках чего-нибудь вкусненького.

20 февраля.

Спать больше трех-четырех часов в сутки не удается. И мы, словно в полусне, грузим, возим, опять грузим - и так без конца. А тут еще немало хлопот доставляет автомобиль. Он то проваливается в присыпанные снегом, ставшие незаметными трещины, то застревает в ямах, заполненных рыхлым снегом, то буксует на ровном месте. Но, что весьма важно, его не удается нагрузить, как хотелось бы. Впрочем, эту проблему мы решили довольно быстро, сообразив, что к нему можно прицепить нарты. А это уже 300-400 килограммов дополнительного груза. Но оставалась другая - как перевозить палатки? Разобрать палатку нельзя: ее потом не соберешь, дуги смерзлись, тент при малейшей неосторожной попытке освободить от намерзшего льда рвется, как гнилая тряпка. Тащить палатку целиком на себе - об этом нечего и думать: в каждой из них не меньше 200 килограммов. У нас едва хватило сил перенести их на соседнюю льдину, но полутора километров нам не осилить. На нартах они тоже не помещались.

-  Может, их укрепить на крыше газика? - осторожно спросил Дмитриев. Но Комаров так зло зыркнул на него, что Саша тут же умолк.

-  А почему бы действительно не погрузить на газик? - вмешался Миляев. - Давайте соорудим из досок раму, укрепим ее на капоте, а на нее поставим палатку. Тент с машины снимем, а чтобы Михаилу не закрывать обзор, отшнуруем пол и повернем палатку дверью вперед.

Предложение пришлось всем по вкусу, даже Комарову. Газик с водруженной на нем палаткой напоминал бронемашину с башней из кирзового купола.

Пока все занимались перевозкой грузов, я отправился на новую льдину и там принялся оборудовать одну из привезенных палаток под камбуз. Вымел снег, настелил лучшие из имеющихся оленьих шкур, расставил койки, установил в центре палатки столик и несколько стульев. У входа в палатку укрепил большой деревянный ящик, водрузив на него обе газовые плитки.  Теперь оставалось подключить их к газовому баллону, и новая кают-компания могла принимать гостей. К их приходу на плитках уже закипел чайник, в большой кастрюле весело бурлили пельмени, а под потолком, мерно покачиваясь, оттаивали три буханки хлеба.

Трудно передать восторг товарищей, уставших, промерзших, когда они снова оказались в тепле, вдыхая аромат кипящих пельменей. Но Комаров, проглотив несколько пельмешек, снова уселся за руль газика, и все нехотя покинули наше новое уютное гнездышко.

Особенно много хлопот доставляет нам наша новая трасса. То ее переметет снегом, и в зыбучих сугробах, словно в песке, вязнут колеса. То разведет одну из трещин, и приходится на себе таскать плиты огорошенного льда, сооружая из них мостик. То неожиданная подвижка завалит дорогу ледяными глыбами, и их надо растаскивать, освобождая проезд. То очередным сжатием выдавливает на поверхность зубчатый забор, перегораживающий путь машине. И так без конца. Комаров терпеливо ждет окончания ремонтных работ, и снова колеса газика отмеривают километр за километром, швыряя из стороны в сторону тяжело нагруженные нарты. Чтобы груз не свалился, я ложусь поверх него, придерживая руками. Посвистывает в ушах ветер, мятущийся снег забивается под воротник, каменеет замерзающее лицо, а ты все теснее прижимаешься к нартам, уцепившись за веревки, чтобы ненароком не вывалиться на лед, и словно замираешь, потеряв чувство времени и пространства.

Что-то фантастическое, нереальное есть в этой гонке по океанскому льду в ночном мраке, прорезанном узкими пучками света фар. Он отражается от ледяных глыб, вспыхивает тысячами искр, пронизывает зеленоватое стекло молодых торосов. А по сторонам темнота смыкается двумя черными стенами, сквозь которые фары автомобиля словно пробили световой туннель. Мы работаем почти механически. Нагрузил, лег поверх вещей на нарты, поехал. Разгрузил, вернулся и снова в путь. И так без конца.

Глава XXII НА НОВОЙ ЛЬДИНЕ

Переселение в новый лагерь и отсутствие