Книга Избранное. Том 1 - Кейт Лаумер

Наших костей. А на последнем поступлении есть немного испорченного мяса. Чувствуешь запашок в комнате? Это оттуда. И меня ждет тот же конец. Смерть от голода… Ты держишь судьбу в своих руках. Решай.

— Кошмар, — пробормотал я. — Такое может только присниться.

— Ты проснулся, — возразил он и всучил пистолет. — Стреляй, я тебе говорю, пока у меня не лопнуло терпение!

— Давай рассудим здраво, — сказал я. — Я убью тебя, а что изменится? Ничего. Двое лучше, чем один.

— Если бы! Пойми, каждый наш шаг расписан по сценарию. Нарушить его — вот единственный козырь.

— А если я снова прыгну?

— Ты получишь прекрасную возможность полюбоваться на свой провал.

— А если на этот раз я не провалю задание? Не загорожу дверь?

— Все равно. Ты закончишь здесь. Я знаю, уже пробовал.

— Ты имеешь в виду — все целиком? Яму с трясиной? Меллию?

— Да. И яму, и Меллию — все. Снова и снова. Ты закончишь здесь. Карг выложил свой козырь, нам нужно побить его либо спасовать.

— А если он как раз этого добивается?

— Нет. Он рассчитывает на обычное человеческое поведение. Люди хотят жить, понимаешь? Они борются до последнего.

— А если на корабле не воспользуюсь темпоприводом трупа?

— Ты просто сгоришь.

— А если с Меллией остаться на берегу?

— Ничего не выйдет. Я уже прошел через это. Ты погибнешь там. Не знаю, долгая или короткая тебя ждет жизнь, но результат один.

— А если я застрелю тебя, то цепь разорвется?

— Возможно. По крайней мере, в схему удастся ввести новый, совершенно неожиданный фактор, вроде пятого туза в покере.

Мы спорили еще некоторое время. Потом обошли отсеки. Я полюбовался на жемчужный туман, осмотрел кое-какие помещения. Все вокруг покрывала пыль, ржавчина. Станция постарела…

Затем он показал комнату с костями. Запах меня убедил. — Давай пистолет, — сказал я.

Он молча протянул игрушку. Я поднял пистолет и снял с предохранителя.

— Повернись, — бросил я.

Тот повернулся.

— Меня утешает тот факт, — сказал он, — что существует вероятность…

Выстрел оборвал фразу и бросил его вперед, словно привязанную на веревке куклу. Я только успел заметить оставленную пулей дыру в задней стенке черепа, как ослепительное солнце вспыхнуло и опалило мой мозг. Я словно взмыл на высоту птичьего полета. Бесконечная череда теней, отдельные участки энтропической панорамы. Я увидел себя в Буффало, на борту тонущего галеона, на безжизненном берегу умирающего мира. Я готовил западню для негодяя карга, он тоже ткал паутину, которая в свою очередь была окружена более хитроумной сетью ловушек.

Каким глупым выглядело это все теперь! Как могли теоретики Пекс-Центра не осознать бесполезность собственных потуг на примере предыдущих чистильщиков времени? И что…

Была еще одна мысль, более глубокая. Но прежде чем она успела сложиться, мир озарения растаял, и я по-прежнему стоял подле убитого, а над стволом пистолета вилась струйка дыма. Понимание чего-то большого, не поддающегося сомнению складывалось в лабиринте моего сознания. И вдруг из смутных мыслей выплыло новое осознание: Чистка Времени Пекс-Центра обречена на провал вкупе с программами, проводимыми в жизнь как экспериментаторами Новой Эры, так и заблудшими исполнителями Третьей. Дело всей моей жизни оказалось пустым фарсом. Я — бессмысленно дергающаяся марионетка.

Но все же нашлась сила, решившая убрать меня с дороги.

Сила, превосходившая всю мощь Пекс-Центра.

Меня загнали в тупик так же гладко, как когда-то в Буффало я обвел вокруг пальца приговоренного карга, а позднее — его могущественную и обреченную Конечную Власть. Меня вывели из игры, загнали в замкнутый цикл и заточили навсегда.

Не будь в схеме крохотной лазейки, которую там упустили.

Мое второе «я» умерло, и его умственное поле в миг разрушения органического генератора выплеснулось и слилось с моим. На какую-то долю секунды КПД возрос по меньшей мере до 300 единиц. И пока я путался в неразберихе сдвоенного сознания, стены вокруг растаяли, и я оказался в приемном отсеке базовой станции Пекс-Центра.

37

Высокий потолок холодно отражался от белых стен, гудели катушки фокусировки поля, резкие запахи озона и горячего металла наполняли воздух. Все выглядело привычно, даже как-то по-домашнему. Единственное несоответствие представляла группа вооруженных людей в серой униформе службы безопасности Пекс-Центра. Охранники образовали правильный круг, каждый держал автомат, направленный в мою голову. В лицо бил оранжевый свет — прицельный луч излучателя амортизирующего поля.

Я понял намек, бросил пистолет и поднял руки.

В круг вошел человек и обыскал меня, но, кроме грязи — результат археологических раскопок, — ничего не нашел. События до сих пор разворачивались стремительно и теперь не потеряли темпа.

Капитан подал знак. Охрана вывела меня из отсека. Мы прошли по коридору мимо двух блоков бронированных дверей к серой ковровой дорожке перед массивным письменным столом Главного Координатора Пекс-Центра.

Это был широкоплечий, высокий человек с резкими чертами лица, принявшими теперь строгое выражение. Я как-то беседовал с ним в менее официальной обстановке. Речь его была столь же остра, как и ум. Я сел, и он взглянул на меня поверх стола: не улыбаясь, не хмурясь, просто обратив светильник своего разума на объект сиюминутного дела.

— Вы уклонились от полученных инструкций, — сказал он.

В его голосе не прозвучало ни гнева, ни обвинения, ни даже любопытства.

— Вы правы, я был неточен, — сказал я и уже собирался развить мысль, но он заговорил первым.

— Вам поручили принять санкции к исполнению ДВК-ЗЕД-97, а также захватить невредимым действующее устройство — карга серия ЕЧ ИД 453.

Он произнес это так, словно я ничего не говорил. На этот раз я промолчал.

— Захватить карга вам не удалось, — продолжал он. — Более того, вы разрушили его мозг. И не сделали ничего, чтобы обезвредить исполнителя.

Он говорил чистую правду. Ни отрицать, ни подтверждать это не имело смысла.

— Поскольку в пределах вашего психоиндекса не существует никаких оснований для подобных действий, мотивы следует искать вне контекста политики Пекс-Центра.

— Весьма спорное предположение, — сказал я. — Обстоятельства…

— Также ясно, — продолжал он неумолимо, — что мнение, будто вашей подрывной деятельностью руководили предыдущие темпоральные державы, не выдерживает критики.

Я больше не пытался возражать. Это была не беседа: Главный Координатор предъявлял официальное обвинение.

— Следовательно, — заключил он, — вы представляете силу, объективно отсутствующую, — Пятую Эру человека.

— Вы делаете из мухи слона, — сказал я. — Выдумываете более позднюю сверхдержаву для мотива обвинения. А если я просто провалил задание? Перепутал…

— Оставьте личину Старой Эры, агент. Даже если отбросить дедуктивные выводы, у меня есть конкретное свидетельство. Станционное оборудование зарегистрировало случайно проявленные вами интеллектуальные мощности. В момент кризиса вас отметили по третьему психометрическому разряду. Ни