Книга Драконья Игра - Наталья Корнева

Он никогда не станет таким, как лорд Эдвард, никогда. Он не займет его проклятое место. И слава небесам, прошли те времена, когда чья-то воля была выше его собственной!.. Он устал, на самом деле устал от придирок, неблагодарности и положения вечного вассала, — даже если сюзереном был сам… сам…

Молодой человек казался убийственно спокойным внешне, хотя в душе его бушевали грозы. Это ничего. Время лечит и стирает все имена. Дожди Ледума смывают самые яркие краски.

Легким движением пальцев он понизил температуру в спальне до состояния склепа. Священное тело лорда-протектора не предназначено для тления.

— Как жесток мир, в котором даже боги смертны, — чуть слышно пробормотал Кристофер, буквально заставив себя подняться и нетвердой походкой отступить к двери.

«Как суметь… разлюбить вас?»

Кажется, строгие симметрии его мира были сломаны. Кажется, только что он своими собственными руками низверг своё божество. Но… он должен отвергнуть слабость.

— Мой лорд… сердце, которым вы владели без остатка, отныне разбито навеки. Так прошу вас, не тревожьте его более. Позвольте мне вынуть и выбросить вон из груди эти острые, всё еще трепещущие осколки.

С этими словами, в последний раз коснувшись мертвого тела взглядом, он вышел прочь, упрямо не желая верить, что эта рана кровоточить не перестанет.

Не желая верить, что с прощальным поцелуем предательства закончилась жизнь не только лорда, но и его собственная.

Глава 29, в которой жертва и хищник не могут разобраться со своими ролями

С выходящим из Западных покоев премьером они едва не столкнулись неловко в дверях.

Глава особой службы посторонился, молча давая дорогу. Едва глянув в бледное лицо аристократа, увенчанное знаменитой диадемой лорда-протектора Ледума, Винсент с сожалением понял, что опоздал. Совсем ненамного, но — всё же опоздал.

И спешить, в общем-то, больше некуда. Такие вот неутешительные выводы, а заодно и итоги многолетней службы.

Кристофер тоже остановился. В первую минуту он казался растерянным, но въевшиеся под кожу светские привычки быстро вернули бесстрастность взгляду, а жестам — непринужденность.

Винсент покачал головой: вероятнее всего, он успел бы застрелить аристократа в эту недопустимую минуту промедления. Только вот особенного смысла ликвидировать преступника уже не было: лорд-защитник мертв, город — обезглавлен, а сам он, цепной пес режима, остался без хозяина.

— Слишком поздно, господин канцлер, — натягивая вежливую улыбку, прохладным тоном премьер Ледума подтвердил эти догадки. — Вам шах и одновременно — мат.

— Принимается, — возразить было нечего, и действительный тайный советник только развел руками. — Партия.

Партия, исход которой совершенно его не утраивал. Еще никогда не встречал Винсент более достойного игрока, не проигрывал интеллектуальных дуэлей. А тут… какой-то мальчишка… которого он не принял всерьез, в котором обманулся так глупо и так жестоко! Досадно, но ничего не поделать: даже сильнейшие могут порою терпеть поражение. В конце концов случилось это и с ним: кто-то другой оказался лучше.

Кто-то другой обыграл его мастерски.

— Не огорчайтесь чрезмерно неудаче, — угадав ход мыслей канцлера, мягко утешил Кристофер, — и обезьяна иногда падает с дерева.

— А мудрый хищник скрывает свои когти, — в тон ему лаконично согласился глава особой службы, как будто между прочим, безо всякого намерения задеть собеседника.

Наконец вспомнив о безопасности, Кристофер чуть шевельнул кончиками пальцев, и чужие алмазы немедленно проснулись, хищно искря и распускаясь знакомыми белыми цветами. Камни правителя были нетерпеливы и своенравны — удержать их в повиновении стоило труда, и премьер с непривычки закусил губу.

— Так и будем сыпать остротами и обмениваться туманными аллегориями? — помимо воли в голосе его проскользнул намек на неудовольствие. — Или решитесь произнести вслух что-то более определенное?

Винсент был превосходным психологом и, конечно же, сразу уловил неспокойное настроение аристократа, скрытое под маской неизменной деликатности. Однозначно, настало не самое подходящее время вести чинные беседы, походя упражняясь в остроумии.

В иных обстоятельствах, несомненно, он вставил бы и еще кое-что метафоричное, колкое, к примеру, о тигре, которого хозяин впустил за ворота, чтобы избавиться от лисицы, — но не в этот раз. Поразмыслив, глава особой службы решил воздержаться от излюбленных провокаций, от проверок на прочность, без которых не обходился ни один проводимый им допрос, решил не играть на нервах, и без того обнаженных и взвинченных до предела. Увы, сила сейчас не на его стороне, а неопытный преступник в состоянии аффекта способен на многое.

Хотя… заветный секундомер под сердцем по-прежнему молчит, обещая долгую жизнь. Кто бы сомневался! Визави его слишком рационален, чтобы выкидывать золото в дорожный песок.

Не грех и самому Винсенту проявить те же практичные качества.

— Не вижу нужды в многословии: всё ясно и так.

— И тем не менее, извольте потрудиться, господин канцлер.

Глава особой службы пожал плечами, ощущая красноречивые покалывания наэлектризованного излучениями алмазов воздуха. Вот мы уже и до угроз добрались.

— Я проиграл, если вы это желаете услышать, — он коротко поклонился — то ли в знак признания поражения, то ли озаботившись-таки дворцовым этикетом. — Но, вынужден признать, я получил от игры ценный опыт. Это была во всех отношениях недурственная партия, господин премьер… или мне следует называть вас милордом?

Кристофер вздрогнул и почти испуганно посмотрел на него. Как рыба, искусно уловленная сетями манипуляций, на миг он потерял самообладание и рефлекторно открыл рот — будто силился сказать что-то и не мог.

Удивительно, но только сейчас глава особой службы заметил, какого необыкновенно холодного оттенка прозрачные глаза аристократа, и в то же время каким пронзительным может быть этот кроткий взгляд — каленое синее пламя.

Выходит, среди чудного сочетания пороков притаились и кое-какие редкие достоинства. Недавний завсегдатай ночных клубов оказался опасным противником, которого он, увы, недооценил. Как выяснилось, молодой фаворит правителя отличался не только исключительной красотой, но и не менее исключительным, острым умом.

Он оказался вовсе не безвольной куклой в руках лорда Ледума, как можно было подумать.

Наоборот, в этой партии лорд сам стал шахматной фигурой на игровой доске. Фигурой, которой пожертвовали ради результата.

— Я не узурпатор, — Кристофер долго медлил с ответом. С особой тщательностью подбирая слова, он машинально поправил чуть сбившийся набок изящный узел черной премьерской ленты. — И… не убийца.

Нет, он не смог бы признаться даже самому себе, даже в глубине души, что только что совершил самое обыкновенное, самое вульгарное убийство. Нет, нет… это совершенно не так. Всё было по-другому.