Книга Стрелок. Митральезы для Белого генерала - Иван Оченков

– Я тоже так думаю. Однако возница должен был довезти меня до госпиталя, но отчего-то остановился здесь. Вы не поможете мне добраться?

– С удовольствием! – отозвался Дмитрий и хотел было уже схватиться за саквояж, но потом заметил прочий багаж и передумал.

– Деев, – громко позвал он матроса. – Хватай вещи ее сиятельства и дуй в госпиталь!

– Сей секунд! – вытянулся несостоявшийся денщик и бросился выполнять распоряжение, пока его командир провожал графиню до места.

– Я тоже очень рада быть здесь, – продолжала Милютина, очевидно соскучившаяся по живому общению. – Ведь здесь мои подруги, Люсия Штиглиц и Катя Сутолмина. Вы не знаете, как они?

– Ну конечно, знаю. Екатерина Михайловна успела поменять фамилию и стать мадам Мамацевой. У Люсии Александровны дела обстоят не столь бурно, но тоже вполне насыщенно.

– Катя вышла замуж? – переспросила графиня. – Впрочем, она всегда была бойкой барышней, так что я нисколько не удивлена.

– И уже овдовела…

– Какой ужас! – едва не вскрикнула Милютина и строго посмотрела на Будищева. – Вы меня не разыгрываете?

– Да если бы, – скорбно вздохнул Будищев.

– Мне надо срочно ее увидеть!

– Да вот уже и пришли…

– Ой, а что это за милое создание? – восхитилась Елизавета Дмитриевна, заметив выскочившего к ним щенка местной породы.

Сильно вытянувшийся за последнее время, но не ставший еще полноценным псом, питомец баронессы Штиглиц с любопытством посмотрел на вновь прибывших. Офицера он знал и по-своему даже любил, а вот женщина была ему незнакома.

– Ваше сиятельство, – шутливо щелкнул каблуками Дмитрий. – Позвольте представить вам Сердара.

– Вав! – вежливо подал голос будущий волкодав.

– Извини, братан, нечем тебя угостить, – развел руками прапорщик.

Ответом ему был полный укоризны взгляд, как бы говорящий, мне что тут, помереть с голоду от твоего равнодушия и безалаберности?

– На, мой хороший, – протянула неведомо как у нее оказавшийся сухарь Милютина.

Это было явно не то, на что рассчитывал маленький попрошайка, но все же лучше, чем ничего, а потому он с достоинством принял подношение, после чего освободил дорогу.

– Все, Елизавета Дмитриевна, обложил он вас оброком, – ухмыльнулся Будищев. – Будете теперь кормить этого оглоеда!

– Ничего страшного, – мягко улыбнулась женщина.

В этот момент из ближайшей кибитки выглянула Люсия и громко позвала своего воспитанника:

– Сердар!

Тот, разумеется, пулей помчался к хозяйке, оглашая окрестности радостным тявканьем. Однако барышня узнала прибывших и не торопилась опускать миску.

– Дмитрий Николаевич, Елизавета Дмитриевна? – немного растерянно пролепетала она.

– Здравствуйте, моя милая, – радушно улыбнулась ей графиня. – Вы не представляете, как я рада вас видеть!

– И я тоже… господин Будищев, а с вами все хорошо, я слышала, у вас неприятности из-за последних событий?

– Я думаю, не стоит отвлекать ее сиятельство такими пустяками, – попытался остановить ее Дмитрий, но не тут-то было.

– Что у вас случилось? – тут же заинтересовалась Милютина.

– Да ничего особенного…

– Благодарю вас, – мягко, но вместе с тем решительно прервала его дочь военного министра. – Я уверена, мы еще не раз увидимся. Кстати, я забыла поздравить вас с производством в офицеры, господин прапорщик! Уверена, что это не последняя ваша награда.

Договорив, она властно взяла Люсию под руку, после чего они удалились, обсуждать накопившиеся к этому моменту новости, а таковых было много.

«Вот же блин, – подумал Дмитрий. – Еще решат, что я у бабы защиты попросил… а хотя, какого черта? Пусть думают!»

– Куды вещи-то? – робко спросил нагруженный, как верблюд, Деев.

– Здесь ставь, – махнул рукой Будищев. – Найдется кому донести.

– Слушаюсь, – отозвался матрос, с облегчением снимая с себя баулы и узлы. – Так побегу к своим?

– Нет, – мотнул головой Будищев. – Дуй к моей палатке да готовь ужин. Что смотришь? У Федьки, походу, все-таки контузия, а потому надо помогать. Я с Шеманом договорился, теперь ты мой вестовой.

– Благодарствую, – расплылся в улыбке еще не верящий своему счастью Деев. – Ой, кабы вы сразу сказали, так я б уже все и спроворил…

– Беги, – махнул рукой прапорщик, затем усмехнулся и добавил: – Ужин ужином, а пулеметы пулеметами.

Вороненый ствол револьвера казался тоннелем, ведущим прямо в преисподнюю. Во всяком случае, именно так показалось капитану Генерального штаба Недоманскому, ранним утром выскочившему из своей кибитки в отхожее место. Черт знает что за дрянь продал ему вчера маркитант под видом кахетинского! Обычно он не употреблял такую бурду, но в последнее время денег на приличный коньяк или хотя бы херес категорически не хватало, а заснуть трезвым не позволяла нечистая совесть. Стоит ли удивляться, что благородный желудок не выдержал такого издевательства над собой и взбунтовался? Он ведь все-таки не армейский бурбон[69], а самый настоящий генштабист – элита армии!

– Доброе утро, Михаил Аркадьевич, – вежливо поздоровался с ним Будищев, уперев ствол «смит-вессона» в лоб капитана.

– Здравствуйте, – судорожно сглотнул тот.

– Погодка нынче отвратная, не находите?

– Нет, то есть да… послушайте, что вы хотите?

– Как бы вам это объяснить, ваше благородие, – задумался на мгновение Дмитрий. – Дело в том, что мне нужен дружеский совет.

– Совет? – изумился офицер.

– Да. Я, как вам известно, человек не слишком образованный, в приличное общество не вхож, а тут дело деликатное. Как бы мне дров не наломать.

– Слушаю вас, – растерянно промямлил ничего не понимающий генштабист.

– Некоторое время назад, – начал свое повествование прапорщик, – мне посчастливилось выручить из беды одного офицера. Он некоторым образом проиграл в карты казенные деньги. Казалось бы, мне какое дело? Тем более что человеком-то он оказался на поверку дрянным. Но такая уж у меня натура, добрый я на свою беду! И вот теперь этот сукин сын про меня разные гадости рассказывает, будто я скандалы затеваю, людей порядочных ни за что, ни про что по роже бью. И вот у меня вопрос, мне его просто пристрелить, как собаку, или для начала попытаться выяснить, зачем он это делает?

– Вы же не собираетесь меня убить? – попытался отшатнуться назад совершенно потерявший самообладание Недоманский, но уперся в дощатую стенку.