Книга Колючая звезда [= Сестры Бьюмонт ] - Лиз Филдинг

Мак положил руку на плечо Джоанны.

– Мы все, Джоанна, делаем вещи, о которых потом жалеем. Главное, вовремя осознать свои ошибки. Но теперь продолжим. Что вы делали точно? Давайте по порядку.

– Сначала я прокралась к ее квартире. Кто-то выходил и придержал для меня дверь. Ну а потом пошло, одно за другим, так что…

– И платье? Она вмиг сникла.

– Знаете, Клаудии я призналась, но говорить об этом мне не хотелось бы.

– Но это вы изрезали платье?

– Да!

Заслышав нервный голос пациентки, в палату заглянула сиделка.

– Джоанна, у вас все в порядке?

Казалось, Джоанна вот-вот обратится за помощью и защитой от незваного посетителя, но взгляд Мака удержал ее от этого.

– Да, все хорошо. – Выждав, когда дверь закроется, она посмотрела на Мака. – Я испортила ее платье, я посылала ей эти мерзкие записки, и я разорвала фотографию и устроила так, чтобы конверт с обрывками попал в парашют. Может, теперь вы уйдете и оставите меня наконец одну? Или намерены выбивать признания пытками?

– А что вы скажете насчет машины?

– Машины?

– У Клаудии добротный новенький автомобиль. А вот тормоза оказались испорченными. Не ваш ли приятель из съемочной группы сделал это? Или у вас для этого нашелся кто-нибудь еще? Она уставилась на него во все глаза.

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– А человек, следивший за ее квартирой? Человек в фургоне? Он что, тоже ваш дружок?

Теперь она смотрела на него с опаской, как на сумасшедшего.

– Никак не пойму, о чем вы толкуете.

– Не поймете? Тогда расскажите мне о банке с краской.

– С какой краской?

– Вы не удивились, что Клаудия сегодня утром, навещая вас, вырядилась в шарф, который намотала на голову? И тому, что у нее слишком вызывающий макияж? Обычно она не позволяет себе такого, и я не сомневаюсь, что вам это прекрасно известно. Очевидно, вы знали, что это последствия действий одного из ваших приятелей. – Женщина в постели была перепугана насмерть, но ничего не ответила. – Два дня назад кто-то опрокинул ей на голову литровую банку с красной краской. У нее очень чувствительная кожа, и ее лицо покрылось страшными пятнами раздражения. Испорчены и волосы, так как в госпитале часть их пришлось срезать. К вашему сведению, Джоанна, она ведь могла вообще ослепнуть, лишь чудом избежав этого ужаса.

Джоанна Грей продолжала дико смотреть на него. Потом в конце концов решила заговорить.

– Вы что, действительно думаете, что я способна на подобное? Причинить ей такие повреждения? – Голос ее превратился в недоверчивый шепот, она как заведенная качала головой. Он молчал. – Ох, нет! Нет, боже мой, вы не можете так думать.

– Почему? Потому, что вы подружки? Скажите, Джоанна, разве вы не рассчитывали на то, что эти ваши писульки способны привести к столь непоправимой беде, после которой роль Аманды вам поднесут прямо-таки на блюдечке?

– Я больше ничего не делала. Прошу вас… – Она вцепилась в его руку. – Вы должны мне верить. Я чувствую себя такой виноватой перед ней. Я и так уже готова была позвонить ей, сказать, какой сукой я оказалась, но она по доброте своей сама позвонила мне и спросила, не хочу ли я на недельку или больше подменить ее. Она просто… Я не знаю, она святая… Я думала… Да нет, я была уверена, что, если признаюсь ей в том, что наделала, она и близко меня к театру не подпустит. Но она… – Джоанна закрыла лицо и тихо заплакала. – Господи! Она была моей подругой, моей настоящей подругой, а я разрушила все.

Мак сверху вниз смотрел на девушку. Он понимал, что обошелся с ней жестковато, но разве он сам не столкнулся из-за ее проделок со столькими трудностями? А Клаудия? Чего только она не передумала, чего не перечувствовала! Джоанна, конечно, дурочка, но теперь ему по крайней мере стало ясно, что она и впрямь не собиралась причинить особого вреда Клаудии, хотя по недомыслию и могла бы.

– Относительно дружбы я кое-что могу вам сказать, – спокойно проговорил он. – Когда Клаудия сегодня утром пришла сюда, чтобы встретиться с вами, успокоить, утешить вас, предложив пожить у нее, пока вы не оправитесь окончательно, она была уверена, что и тормоза, и краска тоже ваших рук дело. И все же ее больше заботила не собственная обида, а то, как вам тяжело. Вот это воистину дружба.

– Но я ничего такого не делала! – воскликнула она, вцепившись в его руку и подняв к нему заплаканное лицо. – Правда, не делала! Вы должны поверить мне. К ее машине я даже не прикасалась, и с краской тоже. С краской, господи! Что с краской? – Джоанна даже застонала. И вдруг замерла и, страшась соб-ственных слов, проговорила: – Но если не я, значит… Значит, есть еще кто-то! Вы правы, значит, она все еще в опасности. Ох, ради бога, вам надо…

Но Мак не дослушал несчастную девушку, он и так знал, что ему делать.

– Мне просто необходимо вернуться домой, Мел. Давно уже пора сменить белье, да и тебе, моя хорошая, мне не хочется причинять лишнего беспокойства. Ты и без того у нас чертовски отощала, кожа да кости. Может, в Австралии это и сошло бы, но у нас в Англии несколько иные стандарты.

– Ох, Кло, ты еще шутишь! Хочешь, я поеду с тобой?

– Зачем? Водить меня за ручку?

Клаудия знала, что Мак с удовольствием заботился бы о ней и дальше, но она отдавала себе отчет в том, что рано или поздно столкнется с необходимостью самостоятельно вернуться к нормальной жизни. Так уж лучше сейчас, раньше. Уходить всегда надо раньше, чем тебе предложат уйти. Особенно в делах сердечных. А теперь, раз кошмары и ужасы наконец-то миновали, она должна спокойно все обдумать, принять определенные решения относительно будущего и восстановить обычный ход жизни. И первый шаг – это решиться войти в собственную квартиру.

– Нет, в самом деле, Мел, все, что мне нужно, так это поспать пару часиков. А вообще я прекрасно себя чувствую. – Возможно, она несколько преувеличивала, но в ее силах сделать это правдой.

Недолгое физическое присутствие Габриела для нее кончилось, но он навсегда останется в памяти ее сердца. Он заботился о ней, охранял ее, ему первому удалось заставить ее подчиняться. Сделав открытие, что любит его, что она вообще, как оказалось, способна влюбиться, Клаудия во многом пересмотрела отношение к самой себе. Ощущение было такое, что она сделала шаг вперед и вышла из черной дыры прошлого.

– Ну, если ты так считаешь.

Слова Мелани прозвучали весьма неопределенно, и Клаудия, крепко обняв сестру, поцеловала в щеку.

– Ни о чем не беспокойся, милая. Увидимся позже.

Двадцать минут спустя, когда такси, в котором она ехала, застряло в пробке, она расплатилась и вышла, чтобы немного пройтись.

Мак звонил в дверь квартиры Клаудии, вновь и вновь нажимая на кнопку. Никто не отвечал. Он, правда, еще надеялся, что ее нет дома. Ее отсутствие – это благо. Но он опасался худшего. А вдруг она ранена? Или… или еще того хуже… Нет, все в нем протестовало против того, чтобы додумать мысль до конца. Он нажал кнопку звонка Кей Эберкромби, но, прежде чем та ответила, увидел саму Клаудию. Она неторопливо шла вдоль улицы, с неподражаемой легкостью переставляя свои длинные ноги. Один взгляд на нее – и кровь бросилась ему в голову. Силы небесные! Да что с ним творится? Стоит увидеть ее, как у него перехватывает дыхание!