Книга Чистый грех - Сьюзен Джонсон

Кучер выхватил пачку из рук горничной, они заспорили, затем проворно пересчитали деньги, снова заспорили и наконец разделили добычу поровну. После этого оба повеселели и, даже не оглянувшись на проигравшую бой хозяйку, вышли из номера — счастливые и довольные.

— Вот к чему приводит жадность, — наставительно произнес Адам, когда за слугами закрылась дверь. — За верность надо платить, и платить хорошо. Даже влюбленный мальчик, и тот сразу позабыл про все, как только в руках зашуршали доллары. Впредь тебе наука.

Тут Адам наконец отпустил жену, толкнув на диван. Трагикомическая сцена сильно утомила его. Все это было так некстати, так глупо. Надо быстрее собираться и ехать отсюда. Любые проволочки смерти подобны.

— Если тебе нужны деньги, — сказал он, устало вздохнув и садясь в кресло напротив дивана, — назови сумму. Я напишу расписку. Но с одним условием — чтоб больше я тебя никогда не видел. Сгинь из моей жизни.

— О, ты не избавишься от меня так легко! — прошипела Изольда, зажимая пальцем кровоточащую ранку на шее. — Погоди торжествовать! Мы женаты и останемся женаты до скончания твоих дней, хочешь ты того или нет. — Она уповала на свой последний козырь — развод во Франции запрещен. — Твоя помолвка с этой английской блудницей будет вечной.

Изольда уже пришла в себя после потрясения, разлеглась на диване и говорила свысока.

Адам с отвращением посмотрел на нее. Ничто мерзавку не учит. Она, словно кошка, всегда падает на лапы.

— А может, и впрямь прикончить тебя? — задумчиво проговорил Адам. — Разом развязать весь этот узел… Задушу, суну тело в дорожный сундук, погрузим сундук в мой вагон, а в Монтане тихохонько закопаем: степь у нас широкая, простор немереный — поместится хоть миллион таких негодяек, как ты.

Изольда несколько напряглась. Эти мысли вслух ей не очень понравились.

— Вот что, Изольда, — сказав Адам, — не испытывай судьбу, не дразни меня. Хочешь денег — называй сумму, пока я добрый. Будешь кочевряжиться — кончится совсем плохо.

Она услышала в его голосе такие нотки, от которых ей стало совсем не по себе. Он не шутит. Индейская кровь. У-у, дикарь чертов!

— Пятьдесят тысяч, — наконец решилась графиня. Практичность перевесила ненависть и желание мести.

— Завтра утром зайдешь в клуб Моррисея и получишь.

Он устало полуприкрыл глаза.

Изольда подхватилась с дивана и как ни в чем не бывало стала приводить в порядок платье.

— Ты же сам понимаешь, — сказала она тоном легкого светского разговора, — что развод невозможен. Даже если я вдруг решу дать тебе свободу, это не в моей воле. Да и твои братья косо посмотрят на то, что ты желаешь избавиться от меня. Ведь отец завешал тебе жениться на мне.

— Братьев я уважаю, — кивнул Адам, имея в виду своих единокровных братьев, живущих в Париже. — Но постоянно оглядываться на их мнение не стану. Быть паркетным шаркуном или придворным политиканом при дворе императора-выскочки — нет уж, увольте.

— Ты дурак! Именно Наполеон сделал их богатыми.

— Это отец оставил нам столько денег. А дружба Наполеона лишь помогла им округлить свои капиталы. Я думаю, ты выбрала не того из братьев. Я из них менее всего подхожу тебе.

— Придворная жизнь не по мне.

— Ну да, столько разных ограничений. А ты такая разнузданная, — заметил Адам с саркастической улыбкой.

Глядя на нее, такую, в сущности, красивую и свежую, он в тысячный раз спрашивал себя: что превратило эту женщину в низкую интриганку? Отчего она вся исходит злобой? Казалось, все у нее было: красота, успех у мужчин. Могла любить и быть любима… Впрочем, зная нравы, царящие в ее семье, легко понять, что, воспитанная в этаком гнезде алчности и разврата, она и не могла стать иной.

— Ладно, не с тобой обсуждать мое отношение к братьям, — сказал Адам и резко встал с кресла. Аромат камелий, к которому он успел привыкнуть, вдруг снова ударил ему в нос — его едва не стошнило. — Уходи.

— Забавно, я никогда не представляла, что ты способен влюбиться по-настоящему, — промолвила Изольда, медленно двигаясь к двери. — Ты удивил меня. Выглядишь дурак дураком. Как влюбленный молокосос. — Произнеся эти слова, первые более или менее человеческие слова, начиная со вторжения в театральную ложу, она тут же свернула в свою обычную колею и прибавила: — Что ж, я искренне рада, что ты втюрился — ты теперь щедрей обычного.

Адам отвернулся, чтобы в последнее мгновение не поддаться соблазну прикончить эту тварь. Наконец дверь хлопнула за Изольдой, и он вздохнул с облегчением преступника, которому отменили смертный приговор.

В спальню к Люси Адам отправился лишь после того, как запер дверь в номер. Больше никаких сюрпризов не хотелось.

Люси спала. Миссис Ричардс сидела возле нее. Отрадная картина.

— Они ушли, — вполголоса сообщил Адам. — Люси… знала?

— О нет. Бог послал ей крепкий сон, — отвечала славная повариха. — Я так и думала, что вы прогоните их, когда придете, мистер Серр. Но сначала я здорово перепугалась: уж больно страшны ейные слуги. Что парень, что девка — оба у мертвого золотые зубы повыдергают и глазом не поведут!

— Спасибо, что вы так хорошо охраняли Люси, — сказал Адам. — Я ваш должник.

— А она едет в Монтану? — с тревогой спросила миссис Ричардс.

— Нет, — успокоил ее Адам.

— Ну и слава Богу! — вздохнула повариха, поднимаясь со стула. — Тогда я, с вашего позволения, пойду доупакуюсь. Я, почитай, все чемоданы уложила, самую малость осталось. Как лакей ее ввел, я так прямо и ахнула, так прямо и ахнула…

В глазах поварихи блеснули слезы.

— Ну, ну, все позади, миссис Ричардс! Вы не слишком хлопочите — берите самое необходимое. Что останется — потом пришлют. Главное, чтобы наш отъезд не привлекал внимания. Чем меньше поклажи, тем меньше шума.

— О да, сэр. Я все понимаю, сэр.

21

Адам облегченно вздохнул, когда в восемь часов поезд отошел от перрона. Согласно докладу Генри, следившего за посадкой, Изольда вроде бы не появлялась. Шепотом было добавлено: никакого гроба не загружали. Выходит, труп Фрэнка Сторхэма не едет в одном поезде с ним. Еще одна приятная новость.

Утро выдалось солнечное, но отрадно прохладное. Кони и конюхи ехали во втором вагоне; и тут все было благополучно: успели. Люси и Флора сели играть в подкидного дурака, а миссис Ричардс сразу же принялась хлопотать на маленькой вагонной кухне. Словом, Адам имел основания надеяться, что поездка по железной дороге пройдет без неприятных приключений.

Успокоенный, он приободрился. Отличное настроение вернулось. Он любит и любим, его дочь и возлюбленная рядом — все снова прекрасно в этом прекраснейшем из миров!

А вот когда они, после пересадки в Чикаго, прибудут в Шейенн, конечный путь их путешествия по железной дороге, — тогда надо будет держать уши на макушке. Вполне вероятно, что в городке будет ожидать горящий жаждой мести Нед Сторхэм. Ко времени их приезда он наверняка узнает о гибели брата и без труда сообразит, кто именно убил Фрэнка. Чтобы свести риск до минимума, Адам телеграфировал Джеймсу и попросил прислать группу конных абсароков для конвоя.