Книга Дорога перемен - Джоди Пиколт

— Думаю о том, как объяснить Ребекке, почему мы неожиданно перестали ссориться, — признаюсь я.

— Не понимаю, каким образом ее это касается.

— Это потому, что у тебя нет детей. Я обязана ей объяснить. Иначе она перестанет мне доверять. А если она перестанет мне доверять, перестанет меня слушаться, все закончится очередной беременной пятнадцатилетней дурочкой, которая курит крэк.

— Оптимистичная картинка. Почему бы тебе просто не признаться ей, что ты наконец-то не устояла перед моим обаянием? — Он растягивает рот в улыбке.

— Да. Очень смешно.

— Скажи ей правду. Скажи, что мы вчера поговорили и достигли перемирия.

— А мы достигли?

— В некотором роде. Разве нет?

Я высовываю голову из окна. Ребекка замечает меня и отчаянно машет рукой. Неожиданно я вижу Хадли и Джоли у противоположной стороны кузова. Я отворачиваюсь.

— Но между нами что-то большее, — произношу я, не уверенная, что должна говорить дальше. А что, если я все это придумала?

Мы останавливаемся у знака. Сэм молчит секундой дольше, чем нужно.

— Джейн, — говорит он, — ты же понимаешь, почему мы так яростно ссорились, верно?

Я чувствую, как жарко в грузовике. Лоб покрывает испарина.

— Знаешь, — быстро отвечаю я, облизывая губы, — я где-то читала, что если на улице тридцать пять градусов, но влажность семьдесят процентов, то кажется, что на улице все семьдесят. Так писали в «Таймс». Они опубликовали невразумительную таблицу.

Сэм смотрит на меня и улыбается. Потом усаживается так, чтобы быть от меня как можно дальше.

— Ну ладно, — негромко произносит он.

У витрины с мороженым я издали наблюдаю за Сэмом. Он стоит, прислонившись к телефонному столбу, рядом с Хадли и Джоли, и говорит о преимуществах вездеходного велосипеда. Когда мы с Ребеккой остаемся наедине, она избегает смотреть мне в глаза.

Я решаюсь поговорить начистоту.

— Ребекка, насчет Сэма… — начинаю я. — Ну и что скажешь? Только честно. — Ребекка удивленно округляет глаза, как будто меньше всего ожидала, что я сама затрону эту тему. — Как видишь, мы утрясли разногласия, и мне кажется, что это тебя удивляет.

— Я его плохо знаю. На вид он довольно милый.

— Довольно милый для чего?

Я становлюсь прямо перед ней, чтобы она не смогла отвернуться, когда она говорит:

— Если ты спрашиваешь: «Можно ли с ним переспать?» — мой ответ: если хочешь, то переспи.

— Ребекка! — Я хватаю ее за руку. — Не знаю, что на тебя нашло, но иногда мне кажется, что ты уже не та девочка, которую я привезла с востока.

Я качаю головой, и когда она поднимает глаза, я опять это вижу: отражение Оливера.

Делаю глубокий вздох.

— Я знаю, что ты думаешь, что я предаю твоего отца.

Правда в том, что когда я с Сэмом, то совершенно не вспоминаю об Оливере. И мне это нравится. Впервые с тех пор, как мы уехали из Калифорнии, я чувствую себя по-настоящему свободной. С другой стороны, я никогда не задумывалась, на чем основана супружеская верность. Мне не приходилось об этом задумываться. Считается ли, что я изменяю Оливеру, если провожу время с мужчиной, который заставляет меня забыть о существовании мужа?

— Я понимаю, что все еще замужняя женщина. Неужели ты думаешь, что я каждое утро, видя тебя, не думаю о том, что оставила в Калифорнии? Целую жизнь, Ребекка, я оставила там целую жизнь. Бросила мужчину, который, по крайней мере в каком-то смысле, зависит от меня. Именно поэтому я иногда задаюсь вопросом, что я здесь делаю, на этой богом забытой ферме… с этим…

Я замолкаю, завидев вдали Сэма. Он подмигивает мне.

— С кем этим? — негромко уточняет Ребекка.

— С этим совершенно невероятным мужчиной. — Эти слова просто срываются у меня с губ, и с этой секунды я понимаю, что попалась.

Ребекка пятится, потирая подбородок, как будто бы ее ударили. Она отворачивается, и я пытаюсь представить выражение ее глаз, когда она повернется ко мне лицом.

— Как бы там ни было, что происходит между тобой и Сэмом?

Я чувствую, как заливаюсь краской от шеи до бровей. Обхватываю пылающие щеки руками, стараясь остановить этот процесс.

— Ничего, — шепчу я, обидевшись, что она могла такое обо мне подумать. Моя собственная дочь. — Абсолютно ничего! — Но у меня блуждают безумные мыслишки.

— Не думала, что вы двое сможете поладить.

— Я тоже. Но мне кажется, сейчас речь не о совместимости характеров.

Так мне кажется. Тогда о чем речь? Джоли стоит в голове очереди, жонглирует несколькими стаканчиками с мороженым.

— Нужно возвращаться, — говорю я, но не двигаюсь с места.

— Мне кажется, тебя влечет к Сэму, — констатирует Ребекка.

— Да брось ты! Я же замужем, забыла?

Слова слетают с губ автоматически. Замужем…

— А ты еще помнишь?

— Разумеется, я не забыла. Мы с твоим отцом женаты уже пятнадцать лет. Разве замуж выходишь не по любви?

— Это ты мне ответь, — говорит Ребекка.

Я прищуриваюсь.

— Конечно, по любви.

А там посмотрим, сможешь ли ты продолжать любить того, за кого вышла замуж. Но сейчас речь не об этом.

— Сэм для меня просто друг, — многозначительно говорю я. — Мой друг.

Если постоянно это повторять, и сам поверишь.

Среди зарослей, словно из ниоткуда, возникает пруд. Он квадратный и мерцающий, с трех сторон окруженный короткой, опаленной солнцем травой, а с четвертой — самодельным пляжем. Сэм говорит, что дно тут песчаное.

— Мне все равно, — весело отвечаю я. — Я плавать не собираюсь.

— Держу пари, ты передумаешь, — уверяет он.

— А я держу пари, что нет, — говорит Джоли. — Я двадцать лет пытаюсь затянуть ее в воду. — Он кладет укулеле, на котором играл, на полотенце и снимает футболку. На нем выцветшие полосатые плавки. — Я уже иду! — кричит он Хадли и Ребекке, которые ждут у воды.

Я начинаю аккуратно расстилать полотенца. Делаю это так, как мне больше всего нравится: чтобы все полотенца прилегали друг к другу, чтобы на них не попадал песок.

— Пойдем хотя бы к воде, — зовет Сэм.

Я поднимаю глаза и успеваю увидеть, как Хадли красиво ныряет головой вниз с одного из двух пирсов, доходящих до середины пруда.

— Ладно, — соглашаюсь я. Половину полотенец я расстелить не успела. — Но я только постою на берегу.

Хадли с Ребеккой на мелководье. Он подплывает под нее и усаживает себе на плечи, а потом встает — моя дочь возвышается над озером, как великанша. Она ныряет, всплывает на поверхность и убирает волосы с лица.