Книга Пришельцы - Сергей Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А если этих оболтусов собрать невозможно, переведу на казарменное положение!
День и ночь под ружьем стоять будут!
Дежурный сделал паузу, как бы ожидая спада гневной волны начальника, и осторожно заметил:
— Тут по расписанию нужны индивидуальные средства защиты. А они на складе конторы.
— Подними кладовщика или ломай замки, если ключей нет, — напустив вальяжный вид, быстро сказал полковник и отключился: за дверью уже стучали ботинки физика…
Этот пятидестилетний мудрый человек бегал, как молоденький опер, поскольку был тем самым редким исключением из всех призванных физиков, способных к оперативному мышлению и действию. Если бы не его излишняя горячечность, молодой порыв — вещи, конечно, исправимые, — его можно было уже сейчас рекомендовать как преемника. Заремба держал его кандидатуру в уме, про запас и никогда не называл имя физика, зная, что начальство начинает морщиться при одном упоминании кого-либо из ученых-призывников, когда речь заходила о выдвижении на руководящие посты. Меркулова следовало открыть как козырную карту в самый подходящий — и единственный! — для него момент.
Физик принес еще одну папку — с газетами, — разложил, рассортировал по столу, а одну сунул под нос, ткнул пальцем в художественную заставку тонированный квадрат с мелкими кружочками и звездой с асимметричными лучами.
— Как думаете, что это?
— Заставка, — пожал плечами Заремба, силясь сохранить равнодушие. Не хватало текста — закрыли дырку.
— Верно. Только заставка эта — схематичный разрез ядерного реактора, пояснил Меркулов. — А такой звездочкой обозначается взрыв и рождение сверхновой звезды — это в астрономии.
— И что же означает этот ребус?
— Аварию на Ленинградской АЭС. Смотрите, самый длинный луч звездочки указывает на слово «Санкт-Петербург». Приложите линейку и посмотрите.
Он приложил, посмотрел, вчитался в статью, где упоминался Санкт-Петербург — ни слова об атомной станции и вообще об энергетике, просто лирическая зарисовка.
— Ну, это еще не предмет для таких заключений! — Заремба намеренно небрежно откинул газету. — Может быть простым совпадением.
Физик терпеливо положил перед ним еще три газеты, сложенные так, что на всех выделялся этот заштрихованный квадрат с кружками и звездой.
— По теории вероятности — да, возможно, — прокомментировал он. — Даже то, что одна и та же заставка используется сразу в четырех газетах. Даже то, что все эти газеты выпускаются в академгородках четырех разных областей и датированы числами одной прошлой недели. И это совпадение допускаю! Меркулов ткнул пальцем в квадрат, изображенный в газете, лежащей посередине. — Допускаю, что случайно длинный луч звезды указывает на прогноз погоды в Санкт-Петербурге. Согласен даже с тем, что 16-17 июля там ожидается низкая облачность и грозовые дожди, как здесь написано.
— А сегодня какое?
— Сегодня пятнадцатое!
— А есть, что ты не допускаешь? — оторвавшись от стола, спросил Заремба. — Что не укладывается в теорию вероятности?
— Есть! — почти радостно воскликнул физик и пришлепнул к столешнице еще одну газету, изрядно потрепанную. — В теорию вероятности не укладывается то, что уже произошло. Случайным быть не может уже свершившийся факт.
В газете Новосибирского академгородка за 1986 год была напечатана точно такая же заставка. И длинный луч звездочки указывал на телепрограмму, точнее, на дату — 26 апреля, почему-то выделенную красным шрифтом.
Это была дата Чернобыльской трагедии. Заремба глянул на число, когда была выпущена газета — за неделю до события! — встал, допил пиво из бутылки, поставил ее на окно за портьеру.
— Эти газеты… Ты сам собрал?
— Нет. Два дня назад их привез один… чудак из Новосибирска.
— Почему чудак?
— Потому что специально приехал ради этого в Москву. И прорывался ко мне через наши заслоны целых полдня.
— Подлинность газет проверял?
— Разумеется.
Заремба открыл еще одну бутылку — язва все сильнее грызла желудок…
— Информация любопытная… Но все это смахивает на…
— На запланированную диверсию, — жестковато перебил Меркулов. — Я сразу же запросил материалы по всем текущим мероприятиям на Ленинградской АЭС, в том числе по профилактическим и научным. Оказывается, и в самом деле на втором энергоблоке производится эксперимент по скоростной перезарядке ядерного реактора. Идет с двенадцатого числа. О всех экспериментах нам должны сообщать и поставлять научные материалы еще на стадии планирования. Материалов не дали, скрыли даже сам факт!.. Но самое интересное, Александр Васильевич, что авторы научного эксперимента совершенно посторонние люди. Некая научно-изыскательская фирма «Нейтрон». На какие деньги существует, пока неясно. Работает там группа физиков-ядерщиков, исследуют положение дел на АЭС, изучают зарубежный опыт производства ядерного топлива, выдают рекомендации. По их плану эксперимент заканчивается как раз в ночь с шестнадцатого на семнадцатое. Все материалы здесь, — физик похлопал папки. Но требуется доскональное изучение.
— Остановить эксперимент можно? Без последствий?
— Мы проработали такую возможность. Сегодня утром, до девяти часов, еще не поздно. При условии, если операторы работают по графику.
— Оперативные мероприятия проводили?
— На станции нет нашей агентуры, — слегка замялся Меркулов. Обставляли Ново-Воронежскую, считали, что положение на юге опаснее, чем на севере. Из-за Кавказа…
— За это потом спрошу! — обрезал полковник. — Что сделано конкретно по Ленинградской?
— Там внедрен агент питерскими коллегами, но ориентирован на контроль за ядерным топливом и отходами. По моей просьбе его подключили к наблюдению за ходом эксперимента. Информация идет каждые три часа.
— Что еще?
— Установлено наблюдение за ядерщиками из фирмы «Нейтрон». Вчера провели литерные мероприятия в помещениях их офиса, — по-военному доложил физик. Там у них чувствуется напряженная атмосфера, постоянно заседает группа контроля за ходом эксперимента. Приезжают и уезжают какие-то люди, личности которых пока не установлены. Но есть фотосъемка…
— Дай сюда!
Меркулов точно выбрал папку, вынул фотографии — около десятка, но сняты всего четыре человека в разных ракурсах. Качество как всегда не очень, поскольку переданы по фототелеграфу. Заремба перебрал их, перетасовал, как колоду — портреты мужчин возраста от сорока до шестидесяти, не знакомые, ничем не примечательные лица…
— Надо показать их ученым мужам твоего профиля, — порекомендовал он. Тем, кто часто ездит на конференции, симпозиумы. Меня интересует, есть ли здесь зарубежные светила-атомщики. Если есть — полную информацию. — Сделаем, — пообещал физик. — Но я никого тут не узнаю…