Книга Тьма на окраинах города - Адам Кристофер

Хоппер повернул ручку акселератор, ударил по педали переключения передач и изо всех сил вцепился в руль, когда мотоцикл внезапно рванул с места. Решив, что скорость поможет удержать их в вертикальном положении, он повернул ручку еще и нацелился на выход из парка. Проезжая в ворота, Хоппер случайно задел плечом за стойку и чуть не потерял управление. Он выругался, прибавил газу еще больше и, как только шины коснулись твердой поверхности асфальта улицы, мотоцикл получил полную тягу. Внезапное увеличение скорости удивило и его, и Марту, которая что-то прокричала ему в ухо.

Но они до сих пор не упали и даже ехали вперед.

Хоппер воспринял это как маленькую победу.

Хоппер вел мотоцикл на юг. Как только показалась река Гарлем, он свернул и поехал параллельно ей по узкой улочке, проложенной между заросшими пустырями на берегу и железнодорожными путями. Ранее Хоппер хаотично пересек сетку улиц. Скорость и маневренность мотоцикла позволили надежно оторваться от других «Гадюк». Теперь, на прямой пустынной улице, мотоцикл с легкостью «съедал» мили.

Они постепенно продвигались на юг, все чаще проезжая под пересечениями с шоссе и подъездными дорогами, поскольку к мосту, видневшемуся впереди, сходилось несколько главных транспортных артерий. Улицы теперь были плотно забиты машинами – бибикающими и моргающими фарами. Никто не двигался, но Хоппер надеялся, что если они попадут в пробку, то на мотоцикле им удастся ее миновать.

Они подъехали к мосту Юниверсити-хайтс, к которому в беспорядочной мешанине перекрестков примыкало несколько улиц. Хоппер въехал на пандус и замедлился, проезжая между вставшими в пробку машинами, а потом и вовсе остановился. Пути дальше не было.

Это не была обычная пробка. Мост был закрыт – более того, забаррикадирован с помощью тяжелого переносного ограждения, перекрывшего движение, чтобы направить траффик прочь от Манхэттена. За ограждением были установлены огромные прожекторы, питаемые от четырех генераторов размером с небольшие фургоны, мурлыкавших на обочине дороги.

Еще дальше – там, где начинался собственно мост, стоял отряд конной полиции, растянувшийся по всей ширине проезжей части. На полицейских были надеты каски с зарешеченными забралами, в руках, защищенных бронированными перчатками, они держали длинные деревянные дубинки. Лошади – не так хорошо экипированные, как их наездники, прядали головами и били копытами в теплом ночном воздухе.

– Наконец-то власти, – сказал Хоппер. – Держись покрепче.

Он поддал газу и повел мотоцикл вдоль ряда остановленных машин, затем повернул руль, проехал в боковую щель в ограждении и направился прямо к ряду конных полицейских.

– Приказываю остановиться!

Хоппер замедлился, повернул мотоцикл и встал. Один из полицейских у края ряда держал у рта мегафон. Он немного подал коня вперед, животное в знак протеста развернулось боком.

– Слезайте с мотоцикла и оставайтесь на месте!

Марта спрыгнула с заднего сиденья. Хоппер оглянулся через плечо, затем откинул ногой боковой упор и слез сам. Он обменялся взглядами с Мартой и шагнул вперед.

– Оставайтесь на месте и держите руки так, чтобы я их видел!

Хоппер остановился и развел руки в стороны. Он должен был попытаться. Технически он все еще оставался в розыске но, учитывая нынешний хаос, он рассудил, что у полицейских, охранявших мост, было достаточно поводов для беспокойства и без того, чтобы пробивать его фамилию.

– Я детектив Джим Хоппер! Я работаю в 65-м участке в Бруклине, отдел убийств!

Офицер опустил мегафон и подъехал к своим товарищам. Наклонившись вперед, он поговорил с ближайшим, после чего тот развернул коня и рысью поскакал в глубь моста. Остальные полицейские перегруппировались, чтобы заполнить пробел.

Хоппер вздохнул и пошел вперед.

– Хоппер, подожди!

Оглянувшись, чтобы посмотреть на Марту, он услышал стук копыт. Повернувшись обратно, он увидел, что к нему приближаются двое конных полицейских.

Хоппер встал на месте и поднял руки вверх.

– Послушайте! Я офицер полиции! Мне нужно связаться по рации со своим участком. У меня есть важная информация, которую следует передать в федеральные органы власти.

Два конных копа стали кружить вокруг Хоппера, изолируя его от Марты, которая была вынуждена отступить.

– Руки за голову! На колени!

Хоппер посмотрел на полицейского, но не смог разглядеть его лица под козырьком. Полицейский поднял свою длинную дубинку.

– Я сказал, на колени!

Хоппер вздохнул и, заложив руки за голову, опустился на теплый асфальт. Вот тебе и незнание о том, кто он такой.

Ряд конных полицейских вновь расступился, открыв дорогу для полицейской машины с мигалками, за которой следовал большой черный полицейский фургон. Патрульная машина и фургон остановились, и из них выскочили несколько офицеров, одетых в стандартную патрульную форму: светло-голубые рубашки и темные брюки. Они сразу стали окружать Хоппера, некоторые целились в него из пистолетов.

– Эй, отвали от меня!

Хоппер повернул голову и увидел, что Марту уже заковали в наручники. Двое полицейских тащили ее к большому фургону. Он повернулся, чтобы оглядеться, и тут чей-то кулак ударил его в челюсть.

Мир вокруг пришел в движение, и он упал на землю. Ошеломленный, но не потерявший сознание, он почувствовал на лице горячую жидкость, а во рту – медный привкус. Затем он ударился лицом об асфальт, когда полицейские перевернули его, стянули запястья вместе и надели на них наручники, прежде чем поднять на ноги.

Ноги почти не касались земли, когда его тащили к фургону. Затем Хоппера втолкнули внутрь и бросили на заднее сиденье.

26 декабря 1984 года

Лесной домик Хоппера.

г. Хоукинс, штат Индиана

Снег прекратил падать. Уже кое-что. Хоппер смотрел в кухонное окно, пока мыл кружку из-под кофе. Должно быть, он выпил уже несколько литров этой дряни.

Оди лежала в комнате на диване, укрытая кучей одеял. Оглянувшись, Хоппер увидел, что ее кудрявые волосы свисают с подлокотника дивана. Она уже давно не двигалась. Должно быть, заснула. Возможно, это и к лучшему. Было уже поздно, и они решили сделать еще один перерыв. Хоппер проговорил весь день до самого позднего вечера. Он не знал, насколько долго сможет продолжать в том же духе, хотя голос его звучал вполне уверенно.

Они могли бы продолжить следующим утром. Или он мог бы пересказать ей основные отредактированные моменты. Эти несколько дней в Нью-Йорке 1977 года были сложными… возможно, слишком сложными для нее.

Но разве это так? Она умна. Хотя, может быть, эта история повлияет на ее детскую психику?

Ну ладно, Оди на самом деле не похожа на детей своего возраста, к тому же она действительно наслаждалась историей, слушая ее с восхищенным вниманием. Безусловно, он открывал ей абсолютно новый мир, в котором показывал себя совершенно в ином свете.