Книга Пальцем в небо - Маргарита Ардо

— Господин Кроннен-Стоу дома?

— Он у себя в кабинете, мистер Рэндалл, — сказал Картер, протягивая руку за пальто.

— Н-нет, — отмахнулся от услуги Джек. — Я ненадолго.

И, лишь расстегнув короткое бежевое пальто, взбежал по лестнице вверх. Перчатки так и остались в руке. Дверь в кабинет на втором этаже была открыта.

Рупперт стоял, склонившись над красным рабочим столом, быстро перебирая бумаги. Джек вошёл без стука, скользнул взглядом по полированным шкафам, по креслам, упёршимся чёрными, с позолотой ножками в персидский ковёр, по томикам редких книг на полках, и впервые не ощутил трепета и желания быть здесь. Наоборот.

Рупперт услышал шаги и выпрямился:

— А, Джек, — натянул улыбку экс-глава корпорации. — Слышал, ты справился с Венесуэлой? Молодец. Но, прости, мне некогда. Я решил отойти от дел. Ты, наверное, в курсе.

— Собираетесь улизнуть? — усмехнулся Джек. — Куда? Тоже в Панаму, как якобы Бергштофф?

Рупперт сузил глаза.

— С какой стати ты мне хамишь?

Джек шагнул навстречу. Нахмурился.

— Не люблю быть под прицелом. И никому не позволю считать жертвой меня. Тем более, мою семью!

Рупперт усмехнулся и скрестил руки.

— Ну-ну. Судя по твоему лицу, ты пришёл мстить. Интересно, за что?

Кулаки Джека сжались, но он остановился.

— Вы знаете. И вы никуда не уедете! Вы должны ответить за содеянное!

— Перед тобой, что ли?

— Перед законом и акционерами.

— Чушь.

— Нет. Девенпорт уже арестован.

Рупперт поджал губы.

— А я при чём?

— Я просчитал всю пирамиду. Вы будете покруче Понци, — сказал Джек, окинул взглядом окружающую его роскошь библиотеки. — Неужели этого было мало? Миллиард захотелось скосить?

— Щенок! — зло бросил Рупперт. — Зарвался. А самому мало?! Хочешь убрать меня с дороги? Должность под себя подмять? Ты алчный, молодой пёс, которому нужно всё и сразу, я давно тебя раскусил!

— Мне не нужно ничего вашего, — набычился Джек. — Своего хватает!

— Да-да-да, — издевательски зацокал языком Рупперт, приближаясь. — Своего? А ты сам где был бы, если б не чужие деньги и наша поддержка? До сих пор бегал бы по магазинам в Бронксе с КПК и собирал заказы, если бы не мы! Где твоя благодарность, Рэндалл?

— Осталась в Каракасе. В одном стакане воды в день и пачке чипсов. В грузовике, который протаранил мой автомобиль. И в автоматных очередях…

— Боже… это правда? — послышалось позади. Это была Меделин. Сглотнув, она вошла в кабинет, но остановилась у кресла. Повысила голос и требовательно, с жёсткой хрипотцой повторила: — Рупперт! Говори! Это правда?!

Мистер Кроннен-Стоу усмехнулся и с вызовом ответил:

— А даже если так? Сколько ещё мне терпеть этого твоего альфонса? Думаешь, я ничего не понял?! «О, Рупперт, парню надо помочь, — передразнил он Меделин, — такие кадры надо взращивать… Он талантлив. Он принесёт нам миллионы…». Ну что, взрастила? Что ещё ты ему взрастила, этому горячему латиносу?!

— Прекрати, Рупперт, ты несёшь… — заговорила Меделин, но закончить не успела. Взбешённый Джек схватил её мужа за грудки и навис над ним, придавив к столу.

— Что ты себе позволяешь?! Я — не любовник твоей жене!

— Я тоже всё знаю, — прошипел Рупперт. — Воспитанничек… Про ваши встречи в кафе, ресторанчиках, задушевные разговоры и что там дальше было, а?

— Ничего! Извинись перед Меделин, гад! — прорычал Джек. — Сейчас же! А не то я…

— Хэй, Джек Рэндалл! Убери руки от моего отца! — звонкий девичий голос заставил всех повернуть головы к выходу из кабинета. Джудит в джинсах и футболке стояла, расставив ноги и направив пистолет в голову Джеку. Наверное, взяла в сейфе…

Джек опешил и выпустил из рук лацканы пиджака Рупперта.

— Джуд, ты чего? Он оскорбил твою мать…

— Это ты оскорбил мою мать. Своим присутствием! И всю нашу семью! Папа прав! Прав! — взвизгнула Джуди. — Они разводятся из-за тебя!

— Убери пистолет, Джуди! — приказала Меделин.

— Нет! С меня хватит всего вашего притворства! Я уже не могу слушать ваши перепалки из-за этого типоса! — Джуди мотнула головой в сторону Джека и взвела курок. — Всё! Нет любовника, нет проблемы! Аста ла виста, бэби!

Джек сглотнул, поражённый ненавистью в глазах девушки, но, прежде чем он придумал, что сказать, Меделин крикнула:

— Остановись, Джуд. Это твой брат!

Воцарилась пауза.

— Джек — твой брат, — с громким выдохом повторила Меделин. — Старший брат.

— Как это… брат? — Дочь опустила пистолет, бледнея.

— Да ты с ума сошла, Меделин! А на вид вроде нормальная… — пробормотал Рупперт, осторожно отодвигаясь от Джека и вынимая из рук дочери кольт. Ткнул пальцем в Джека. — Это не Пол, дорогая! Пола нет. Больше десяти лет, как нет!

— Да. Я знаю. Ты купил ему чёртов Феррари, и он разбился. И я не помешалась, — сухо ответила Меделин. — Джек — мой сын.

— Во сколько же ты его, в пятнадцать родила? — издевательски спросил Рупперт.

— В шестнадцать.

У Джека пересохло во рту, происходящее показалось нереальным. Он опёрся рукой о стол.

— Мы с его отцом, — продолжала Меделин, — кубинским военным, познакомились, когда я и мои одноклассники решили повеселиться, и на яхте вместе с хиппующим дядей одного из них, нарушили закон, отправившись на Кубу. Нам было весело, очень весело. Много танцев, запрещённой выпивки, всего. Голова шла кругом. А парень из Гаваны был очень красив. Как ты, — Меделин заглянула в глаза Джеку. — Ты — абсолютная копия Эдуардо, Джек! Я чуть в обморок не упала, увидев тебя на том корпоративе. Может, только на пол головы выше.

Джек не знал, что сказать. Она, правда, помешалась? Нет, глаза нормальные.

— Чуть позже я даже тайком сделала тест ДНК. Чтобы убедиться. Для этого я и пригласила тебя к нам домой, на обед в первый раз. Всё просто, достаточно было стакана с остатками слюны и упавшего на кресло волоса. И да, генетики подтвердили — ты — мой сын, на девяносто девять процентов.

— Ты что, бросила его? — возмущённо спросила Джуди.

— Мне было шестнадцать. Мать забрала его у меня, — отрезала Меделин, — и унесла неизвестно куда. Просто унесла, даже не дала назвать! Её выворачивало от того, что я шлюха. Да-да, так она меня и называла! Моя мать ненавидела меня потому, что я забеременела от кубинского революционера, а они все для неё были революционерами, коммунистами и нелюдями! — говорила Меделин. — Она ненавидела меня потому, что не может засудить отца ребёнка! Я ведь даже не знала его фамилии! Это просто была одна ночь, замечательная, жаркая, роковая! Бабушка гораздо позже узнала о том, что мать избавилась от младенца. Они разругались, и бабушка выгнала нас обеих. Лишила наследства. За это мать тоже ненавидела меня, а ещё за то, что я не оправдала её надежд.