Книга Социальная справедливость и город - Дэвид Харви

Что составляет суть метода Маркса и как он может быть описан? Это вопросы, на которые сложно отвечать абстрактно, поскольку метод можно полноценно понять только через практику. И все же мы кое-что можем сказать о нем, обозначить вехи, если хотите. Оллман (Ollman, 1971; 1972) попытался создать для нас руководство по методу и, я думаю, вполне в этом преуспел. Поэтому я пройду пару шагов по обозначенной им дороге и рассмотрю онтологию и эпистемологию Маркса, останавливаясь подробнее на том, как эти аспекты марксистского метода повлияли на анализ в этой книге.

1. Онтология

Онтология — это теория сущего. Поэтому сказать, что что-то имеет онтологический статус, — означает сказать, что что-то существует. Маркс в своих работах выдвигает некоторые фундаментальные тезисы относительно того, как структурирована и организована реальность. Оллман пишет об этом так: «Два основания марксистской онтологии — это его концепция реальности как целостности соотнесенных друг с другом частей и его концепция этих частей как совокупности развивающихся отношений, так что одна часть во всей своей полноте может представлять всю тотальность» (Ollman, 1972, 8). Давайте рассмотрим это утверждение. Многие авторы полагают, что общество необходимо рассматривать как целостность. Но мы можем понимать «целостность» по-разному. В одном случае мы можем понимать под этим совокупность элементов — простую сумму частей, которые оказались в случайной комбинации, не следуя какой-либо изначально существующей структуре в целостности. Если в целостности возникает структура (например, классовая структура), ее можно считать результатом того, как случайным образом расположились элементы. В другом случае целостность видится как нечто «порождающее», что существует независимо от своих частей, определяя характер содержащихся в ней элементов. Здесь объяснение должно сосредоточиться на законах, управляющих поведением целостности, и можно обойтись без изучения отдельных частей. Но есть и еще один случай: «Над и вне схем атомистического соединения, с одной стороны, и порождающих целостностей, с другой, есть и третья схема — операционального структурализма. Он с самого начала принимает реляционную перспективу, согласно которой важны ни элементы и ни целое, о котором никто не знает, как оно возникает, но отношения между элементами. Другими словами, первичны логические процедуры или естественные процессы, в ходе которых формируется целое, но не само целое, которое является следствием действия системных законов структурирования или комбинации элементов» (Piaget, 1970, 9).

Маркс удивился бы, узнав, что он «операциональный структуралист», но концепция целостности, к которой обращается Маркс, полностью совпадает с описанием третьего случая, как отмечает Оллман (Ollman, 1971). Эта концепция целостности (которая не очень отличается от предложенной Лейбницем) подводит нас к вопросу, как целостности структурируются и как эти структуры меняются. Чтобы ответить на вопрос об изменениях, Пиаже вводит концепт структуры в процессе трансформации, доказывая, что «без идеи трансформации структуры потеряли бы всякую объясняющую силу, застыв в статичной форме» (Piaget, 1970, 12). Взаимоотношения между элементами внутри структуры, таким образом, рассматриваются как выражающие определенные правила трансформации, по которым изменяется сама целостность. Другими словами, целостность постоянно структурируется развитием взаимоотношений внутри нее.

Этот последний смысл целостности достаточно разительно отличается от двух предыдущих, и именно эта концепция разделяется и Марксом, и Пиаже. Оллман (Ollman, 1972) показывает, как этот взгляд на вещи влияет на наше представление о взаимоотношениях между элементами и между элементами и целостностью. Целостность стремится формировать свои части таким образом, чтобы каждая часть работала на сохранение жизни и общей структуры целого. Капитализм, например, стремится формировать элементы и отношения внутри таким образом, чтобы воспроизводиться. Следствием этого является то, что каждый элемент (подобно монаде Лейбница) отражает все характеристики целостности, потому что является локусом сети отношений внутри целостности. Концепции вроде рабочей силы и прибавочного продукта необходимо рассматривать, например, как отражения всех социальных отношений, сложившихся внутри данного способа производства. Но эти отношения необязательно будут находиться в гармонии друг с другом. Часто они противоречат друг другу, и из этого противоречия вырастает конфликт. Трансформации происходят путем разрешения этих конфликтов, и при каждой трансформации целостность реструктурируется, а эта реструктурация, в свою очередь, меняет обозначение, смысл и функции элементов и отношений внутри целого. Вместо старых конфликтов и противоречий возникают новые.

Как следует из марксистской онтологии, исследование должно быть направлено на выявление правил трансформации, согласно которым общество постоянно реструктурируется, а не нахождение «причин» в узком смысле, которое вытекает из допущения атомистической связи, или определение «стадий» или «описательных законов», управляющих эволюцией целостности, независимо от ее частей. Маркс, таким образом, направляет наше внимание на процесс внутренней трансформации в обществе. Он не говорит о причинах в их общепринятом смысле слова и не предлагает историцистскую эволюционную схему, как некоторым может показаться. Переход от феодализма к капитализму, например, — это не шаг к произвольно выбранной эволюционной схеме, которая пригрезилась Марксу, этот переход должен пониматься как трансформация внутри общества, необходимая для преодоления напряжения и противоречий, скопившихся в феодальном обществе. Диалектический материализм, опять же, — не доктрина, произвольным образом приложимая к феноменам с целью интерпретации их смыслов, а метод, с помощью которого можно выявить правила трансформации, по котором общество реструктурируется. Марксистская диалектика, как отмечают и Альтюссер (Althusser, 1969), и Годелье (Godelier, 1972), в корне отличается от диалектики Гегеля, так как Гегелю, среди прочего, не хватало адекватной концепции целостности, которая могла бы превратить диалектику из произвольно применяемого и выхолощенного в действительно ценный инструмент.

Пока мы обращались с целостностями и структурами так, как если бы они были синонимами, и не уделили внимание выделению различий между ними. Было бы слишком легкомысленно утверждать, что целостность — это просто все сущее, и внимательное изучение работ Маркса указывает, что он никогда не придерживался такого видения. Скорее он предполагает, что отдельные структуры существуют внутри целостности и эти структуры могут быть четко отделены друг от друга. Структуры — это не «вещи» или «действия», и мы не можем, следовательно, судить об их существовании по наблюдению. Определить элементы реляционно (в системе отношений) — означает описать их без обращения к прямому наблюдению. Смысл наблюдаемых действий, таких как распил бревна, утверждается в соотнесении его с более широкой структурой, частью которой это действие является. Его интерпретация будет зависеть от того, помещаем ли мы это действие в систему капитализма или социализма, соотносим ли мы его с другими структурами (экологической системой, например). Структура должна определяться, следовательно, как система внутренних отношений, которая в процессе бытия структурируется по собственным правилам трансформации. Из этого следует, что структура должна быть определена через понимание правил трансформации, которые ее формируют. Из этого мы можем вывести два различных способа взаимосвязи между структурами.